Широкое течение

вый год встречали? Это в начале-то ноября! Сами себе

праздники устраивают. Ловко!.. А я вот пропустил та¬

кую оказию — не отметил, а стоило бы тоже!..— Он на¬

кинул на плечи пиджак, сел к столу, ладонями разгла¬

дил морщины на скатерти и вздохнул с сожалением:—

Водочки у меня нет, жалко, а вот садитесь — чайком по¬

греемся. Слышишь, Маша?

— Уже поставила, — донеслось из кухни.

Фома Прохорович оперся локтями о стол.

-- Значит, Антоша, новый год встречаем во Есеору-

жии? Так... Валялся я тут, — он кивнул на кровать, не¬

умело прикрытую одеялом, — и все думал... много ду¬

мал, потому что больному человеку ничего другого не

остается, кроме как думать. Случится заглянуть в газе¬

ту — так и прет на тебя оскаленная рожа американского

захватчика; дипломаты лисьи петли выделывают, хитрят,

а в Корее идет побоище, гибнут люди... Страшные тучи

собираются, вот что... Как тут не думать? — Фома Про¬

хорович передохнул, опять погладил скатерть. — А отло¬

жишь газету — сейчас же очутишься в кузнице: издале-

ка-тс вроде бы заметнее, где что неладно, где неисправ¬

но, куда кинуть силы. Думал я и над словами Леонида

Гордеевича Костромина... Быть может, в других брига¬

дах считают, что это вопрос завтрашнего дня, а для нас,

Аптон, это задача на сегодня.

Антон подался к кузнецу, навалился грудью на стол:

— За этим и пришли к вам, Фома Прохорович!

Бесшумно вошла Мария Филипповна, полная женщи¬

на с добрым и умным лицом русской матери и мягкими

движениями, внесла поднос с чайным прибором и до¬

машним печеньем.

— Вот вам, забавляйтесь хоть всю ночь, — прогово¬

рила она немного нараспев и поставила перед ними под¬

нос. — Он у меня слова не может сказать, покамест не

промочит горло чаем. — Разлила чай и присела к угол¬

ку стола, подперла рукой подбородок и как будто при¬

горюнилась слушая.

— Знаете, Фома Прохорович, о чем я мечтаю? — то¬

ропливо высказал Антон свое самое заветное: — О соб¬

ственном клейме.

— Да ну?! Ты это серьезно?.. — Полутенин удивлен¬

но и с опаской оглянулся на Володю, будто Антон ска¬

зал что-то непозволительное.

— Вполне серьезно. Если бы мы с вами его имели,

то сразу бы убили двух зайцев: дали бы отличную про¬

дукцию и ликвидировали бы контролера.

Кузнец откинулся на спинку стула, ухмыльнулся:

— Ишь ты, как разогнался! На всех парах! Не жал¬

ко ликвидировать даже предмет своих воздыханий?

Антон убрал под стол руки, зажал их в коленях.

— Она для него больше не предмет, — ответил

Володя.

— Да что ты?! — удивился Фома Прохорович.—

Значит, старик отстал от событий. А ведь как убивался-

то он по ней, бедняга... Кто же утешил?

— Нашлась одна такая, — сказал Володя. — Только

неизвестно, чего там больше — утешений или опять тер¬

заний.

— Эх, молодежь, — ласково промолвила Мария Фи¬

липповна и сочувственно вздохнула.

Антон проворчал, не поднимая глаз:

— Я вам про клеймо, а вы...

Фома Прохорович громко засмеялся, вытирая поло¬

тенцем шею и грудь, подмигнул:

— Клеймо не убежит... — Он вздохнул. — Эх-хе-хе!..

Надоело, значит, работать по-старому, захотелось жить

бесконтрольно?..

— Но ведь не я один, Фома Прохорович, — как бы

оправдываясь, возразил Антон. — Другие давно имеют

собственные клейма. Газет разве не читаете?

— Теперь это новая мода — долой контролера! Горяч

ты больно, Антоша. Ты сам сказывал однажды, что че¬

ловек не машина, а особенно с твоим характером. Мало

ли какие драмы произойдут в твоей жизни, а они, как

мы знаем, отражаются на твоих делах: малость не до¬

глядел, не проверил, клеймо шлепнул и отправил деталь.

Легла она, недоброкачественная, в машину, машина уш¬

ла в колхоз и там, в чистом поле, вдруг встала — чини,

ищи, где что болит. Так-то сказка сказывается про клей¬

мо, Антон. Нет, ребята, нам нужен контроль, и строжай¬

ший!

Замолчали. Кузнец вышел в прихожую и там заку¬

рил. Антон задумчиво постукивал ложкой о край чаш¬

ки. Он и сам теперь видел, что личное клеймо — затея

ненужная, даже вредная, и, выходит, мечта его не имела

крыльев: не полетела. В стекла окон беспрестанно уда¬

рялись хлопья снега, липли белыми сырыми блинами,

подержавшись некоторое время, соскальзывали вниз и

таяли.

Фома Прохорович помахал рукой, разгоняя дым, и

вернулся к столу.

— Всякое дело начинается с людей, это верно. Преж¬

де чем приступить к нему, посмотри, как расставлены

люди, нет ли лишних.

Антон взглянул на Безводова и сказал:

— В нашу бригаду клин не вобьешь.

— Пробуйте печенье-то, хозяйка пекла, — угощал

Фома Прохорович. — Не вобьешь, говоришь? Еще как

вобьешь!.. А зачем тебе, например, подручный? Я гово¬

рю про Гришоню Курёнкова.

— Как?!. — воскликнул Антон в замешательстве.—

Как же без него?

— Что он у тебя делает? Прячется за твою спину,

как раньше прятался за мою. Смазывать штампы ты мо¬

жешь и сам, а сдувать окалину будем механическим спо¬

собом, как на многих других молотах.

Антон легонько отодвинул от себя чашку, отложил

печенье, озадаченно замолчал, задумался.

— Может быть, и так... Но как же я ему скажу, Гри-

шоне-то? Это убьет его, честное слово! Только что пили

за дружбу... Я просто боюсь.

— Положись на меня, — заверил его Володя. — Он

меня скоро поймет.

— А ты кушай, кушай, — уговаривала Антона Ма¬