Шицзин

Здесъ и ода царственному пиршеству:

Густая, густая повсюду роса
Без солнца не высохнут росы кругом...
Мы длим свою радость, мы пьем в эту ночь,
Никто не уйдет, не упившись вином.
(II. II, 10)

Здесь и произведения придворных стихотворцев, отразившие характерное отношение к женщине, в известной мере сохранявшееся в китайском обществе на протяжении многих веков, особенно в среде аристократии. Вот как это выражено в придворной оде «Новый дворец»:

Коль сыновья народятся, то спать
Пусть их с почетом кладут на кровать,
Каждого в пышный оденут наряд,
Яшмовый жезл как игрушку дарят.
Громок их плач... Заблестит, наконец,
Их наколенников яркий багрец —
Примут уделы и царский дворец!
Если ж тебе народят дочерей,
Спать на земле уложи их скорей,
Пусть их в пеленки закутает мать,
В руки им даст черепицу играть!
Зла и добра им вершить не дано,
Пищу варить им, да квасить вино,
Мать и отца не заставить страдать.
(II. IV. 5)

Есть и произведения, содержащие критику господствующего режима, в которых звучит открытое недовольство, как, например, «Ода благородного Цзя Фу, обличающая царя и царского советника Иня»:

Неба великого гнев над страною!
Смута, предела не зная, растет,
И умножается с каждой луною,
Благостей мира лишая народ.
Сердце как будто пьяню от печали..
Кто у нас держит кормило страны?
Править страной вы давно перестали.—
Скорбь и страданья народа страшны!,.
Небо великое в гневе сурово!
Царь наш покоя не ведает снова —
Сердце смирить он не хочет и только
Гневом встречает правдивое слово.
(II. IV, 7)

Аналогичные мысли выражаются и в «Оде ушедшим от смуты в иные земли»:

Велик ты, неба вышний свод!
Но ты немилостив и шлешь
И смерть, и глад на наш народ,
Везде в стране чинишь грабеж!
Ты, небо в высях, сеешь страх,
В жестоком гневе мысли нет;
Пусть те, кто злое совершил,
За зло свое несут ответ,
Но кто ни в чем не виноват —
За что они в пучине бед?
(II, IV, 10)

Близка по содержанию этим произведениям и прославленная «Ода о клеветниках», в которой поэт гневно обличает «лживые слова» льстецов и «мастеров клеветы»:

Причудливо вьется прекрасный узор —
Ракушками тканная выйдет парча.
Смотрю я на вас, мастера клеветы!
Давно превзошли вы искусство ткача...
Лжецов клеветавших схватил бы я сам
И бросил бы тиграм их всех и волкам;
Коль тигры б и волки их жрать не смогли,
На север их кинул бы к краю земли;
Коль в мрачные север не примет края,
К великому небу их кинул бы я!
(II. V. 6)

Следует, однако, иметь в виду, что господствующие классы, знать, а также их идеологи,— в частности, представители конфуцианства,— нередко стремились использовать в своих корыстных интересах как памятники фольклорного поэтического творчества, так и деятельность художников слова, живших в различные исторические периоды. Недовольство и критика исходили нередко от тех представителей аристократии, которые стремились к захвату государственной власти. Именно в этой связи и должна рассматриваться критика правящих кругов, содержащаяся в разделе придворной поэзии «Шицзина», в отличие от критики и жалоб, звучащих в произведениях чисто народных.