Шицзин

I

Там просо склонилось теперь к бороздам.
Там всходы взошли ячменя...
И медленно я прохожу по полям,
В смятении дух у меня.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнес по стране?

II

Там просо склонилось теперь к бороздам,
Ячмень колосится давно...
И медленно я прохожу по полям,
И сердце смятеньем полно.
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
А тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто пыль запустенья разнес по стране?

III

Там просо склонилось теперь к бороздам,
Зерно налилось ячменя...
И медленно я прохожу по полям,
Как тесно в груди у меня!
И всякий, кто знает меня, говорит,
Что скорбь в моем сердце и страх.
И тот, кто не знает меня, говорит:
«Что ищет он в этих полях?»
О неба лазурная даль в вышине,
Кто здесь запустенье разнес по стране?

ТОСКА О МУЖЕ (I. VI. 2)

На службе у князя супруг далеко —
Не знаю, когда он вернется ко мне,
И где он теперь, и в какой стороне?
Уж куры расселись по гнездам в стене,
Склоняется к вечеру день, и с полей
Коровы и овцы бредут в тишине.
На службе у князя супруг далеко —
Как думой к нему не стремиться жене?

На службе у князя супруг далеко...
Не день и не месяц проводит подряд!
Когда же домой возвратится солдат?
Уж куры давно по насестам сидят,
Склоняется к вечеру день, и с холмов
Коровы и овцы вернулись назад.
На службе у князя супруг далеко,
Пусть голод и жажда его пощадят!

РАДОСТЬ ВОЗВРАЩЕНИЯ ИЗ ПОХОДА (I. VI. 3)

Весел супруг мой — нет ни тревог, ни забот.
Вижу: он в левую руку шэн свой берет[112],
Машет мне правой — в дом за собою зовет.
Как наша радость, моя и его, велика!

Весел супруг мой — он мирную радость хранит.
Вижу: для пляски в левой руке его щит[113],
Машет мне правой — взойти на площадку велит.
Как наша радость, моя и его, велика!

ДУМЫ СОЛДАТ О ДОМЕ (I. VI, 4)

Хотя б возмутить недвижные воды реки —
Дрова из вязанки ведь не разбросать даже им[114]!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
А здесь, одинокие, в Шэнь[115] мы дозором стоим.
Мы думу одну лишь — о наших родных бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый свой дом?

Хотя бы возмутились недвижные воды реки —
Вязанку ветвей не размечут теченьем они!
Там наши родные от нас далеки, далеки,
Здесь, в Фу[116], мы дозором должны оставаться одни.
Мы думу о них лишь, мы думу о них бережем!
В какую луну мы вернемся в родимый наш дом?