Шицзин

Искренней радостью и счастьем полны строфы песни «Ветер с дождем», в которой устами жены рассказывается о волнующем чувстве, верной супружеской любви... Чтобы контрастнее оттенить глубоко интимную обстановку под кровлей счастливых супругов, автор рисует картину ненастья:

Ветер с дождем холодны, словно лед...
Где-то петух непрерывно поет.
Только, я вижу, супруг мой со мной —
Разве тревога в душе не замрет?
Ветер бушует — он резок и дик...
Вновь петушиный доносится крик.
Только, я вижу, супруг мой со мной —
Разве мне в сердце целящий покой не проник?

(I, VII, 16)

Весьма значительное место в разделе «Нравы царств» занимают песни, в которых звучит нерадостный, печальный тон, ноты безысходной тоски и драматизма.

Здесь выражена горечь разлуки с родимым очагом, вдали от «милых братьев», как, например, в песне «На чужбине» из главы «Песни царства Чжоу»:

Сплелись кругом побеги конопли
По берегу речному возле гор...
От милых братьев я навек вдали,
Чужого я зову отцом с тех пор...
Чужого я зову отцом с тех пор —
А он ко мне поднять не хочет взор.

(I, VI, 7)

Здесь и жгучие страдания и гневная обида в сердце брошенной супруги на неверного мужа, которому «Верная стала отравой жена», как об этом повествуется в «Песне оставленной жены» из главы «Песни царства Бэй»:

Тихо иду по дороге... Гляди,
Гнев и печаль я сокрыла в груди.
Недалеко ты со мною прошел,
Лишь до порога меня проводил.
Горьким растет, говорят, молочай, —
Стал он мне слаще пастушьей травы.
Будто бы братья, друг другу верны,
С новой женою пируете вы.

(I, III, 10)

Здесь и тягостное одиночество печального скитальца, покинувшего родимый край, оторванного от родного дома, лишенного «братьев и близких», о чем, например, рассказывается в «Песне об одиноком дереве»:

Груша растет от деревьев других в стороне,
Ветви раскинулись в разные стороны, врозь,
Так же и я одиноко брожу по стране.
В спутники разве чужого не мог бы я взять?
Но не заменит он брата родимого мне!
Вы, что проходите здесь по тому же пути,
Разве не жаль вам того, кто совсем одинок?
Близких и братьев лишен человек, почему
В горе ему на дороге никто не помог?

(I, X, 6)

О скорби в сердце тоскующей жены, охваченной тревогой и страхом, забытой своим мужем, говорится в песне царства Цинь «Тоска о муже»:

Ветвистые вижу дубы над горой,
Шесть вязов я вижу в долине сырой
Давно уж супруга не видела я,
И боль безысходная в сердце порой.
О, как это стало? Ужель я одна,
Надолго забытой остаться должна?

(I, XI, 7)

Или в таких песнях, как «В траве ли цикада звенит» и «Мышиные ушки»:

Еду ль на гору я — за горою мой милый.
Но коней обессилила горная даль,
И возница теряет последние силы,
И на сердце такая печаль.

(I, I, 3)

Глубокой скорбью полны многие песни, в которых рассказывается о мучительной тоске по супругу, ушедшему в боевой поход, на битву с вражескими полчищами, на царскую службу. Тоскливы эти чувства и горестны такие песни, как «Тоска о муже, посланном в поход», из главы «Песен царства Вэй»:

Часто мы просим у неба дождя —
Солнце ж все ярче блестит в синеве.
Мыслями вечно к супругу стремлюсь,
В сердце усталость, и боль в голове!
Где бы добыть мне забвенья траву?
Я посажу ее к северу, в тень.
Мыслями вечно к супругу стремлюсь,
Сердце тоскует больней, что ни день.

(I, V, 8)

Те же чувства выражены в песне «Грохочет гром» из главы «Песен царства Шао»: