Шкаф с ночными кошмарами

Он постучал костяшками пальцев по крышке гроба, и мне пришлось зажмуриться, когда на лицо посыпалась пыль.

Тук, тук, тук.

Ной вновь запел свою песню, но теперь на новый лад. Каждый раз это были новые слова, мотив, эмоции. Не было рифмы. В этот раз к словам прибавилось ритмичное постукивание.

Тук, тук, тук.

Шум нарастал, пока я не проснулась и не поняла, что стучат не по крышке гроба, а в дверь квартиры. С трудом приняв вертикальное положение, я опустила ноги на холодный пол, отчего по коже тут же побежали неприятные мурашки. Выпутавшись из одеяла и закинув упавшую на пол подушку назад на диван, я вышла в коридор, тщательно заперла за собой дверь и выглянула из квартиры. Первой я увидела невысокую улыбчивую женщину с пучком темных волос, затем – Мару. После этого я заметила, что женщина улыбается виноватой улыбкой, а между ее бровей залегла напряженная морщинка.

– Я вас разбудила? – виновато спросила женщина. Удерживая Мару за плечо, она протянула руку, и я пожала ее. – Я – мама Мары, Анастасия Васиковски.

– Меня зовут Кая Айрленд, – представилась я в свою очередь. Мама Мары кивнула:

– Да-да, я знаю. Моя дочь, – при этом она, нахмурившись, неодобрительно посмотрела на девочку, – рассказала мне о вас.

Что рассказала?

– Это вы делали ей прививку в больнице. Вы ей очень понравились. – Я выдавила улыбку и посмотрела на Мару, а затем вновь на ее мать, и предположила:

– Вы опаздываете на работу и хотите, чтобы я осталась с Марой.

Анастасия в изумлении приоткрыла рот.

– Откуда… ох, вы действительно умная девушка, Кая Айрленд.

Ее поведение очевиднее некуда.

– Я только возьму плед и подушку, – сказала я, ныряя назад в квартиру. Перед тем как закрыть дверь, я уловила на лице Анастасии замешательство и засомневалась: а не думала ли она, что я приглашу их к себе?

Тайная квартира вовсе не предназначена для восьмилетних девочек. И их мам.

Когда я вышла из квартиры, прижимая к груди подушку и плед в беспорядочном клубке, Анастасия все еще выглядела озадаченной. Может, решила, что зря позвала меня.

– О, – смущенно пробормотала она. – У нас есть все, что нужно.

– Я побуду с Марой, – сказала я с нажимом и поспешно улыбнулась, чтобы казаться добродушнее. Анастасия приободрилась, решив проигнорировать мои странности, и приглашающим жестом указала в конец коридора.

– Я попробую все объяснить, когда вернусь с работы. Должна сказать лишь, что буду у вас в долгу. Как насчет ужина или обеда? У меня мало какие блюда получаются хорошо, но я готовлю отменную тушеную рыбу! Все мои знакомые в восторге, а это кое о чем говорит.

Я подумала о том, что никто не готовит лучше Ноя Харрингтона. Я вновь вспомнила его фигуру на большой уютной кухне, вспомнила его руки, погруженные в тесто, муку на щеках и кончике носа. Ной, когда был увлечен готовкой, забывался и мог провести рукой по волосам. Потом, когда золотые пряди слипались от меда или вишневого сока, он предлагал мне коснуться их и ощутить странную жесткость.

Он говорил, что чувствует мои скованные движения. Но я никогда не была скованной рядом с ним. Я всегда была собой…

– Я люблю рыбу, – сказала я и, подумав секунду, добавила: – Не беспокойтесь за Мару, с ней все будет в порядке.

– Я не хотела вас утруждать, ведь вы только что вернулись со смены.

Я не хотела спрашивать, откуда она вообще это знает. Может, это Мара, а может, еще кто-то. Оказывается, жильцы в этом доме очень общительные. Все, кроме меня. На первом этаже каждую неделю устраиваются «литературные вечера», но приходят туда, как сказал Крэйг, только старики да безумные мамаши, которые хотят отдохнуть от своих орущих детей.

– А ты что там делал? – тогда спросила я, и Крэйг пожал плечами:

– Я часто проведываю стариков из двенадцатой – мало ли что. Вдруг им понадобится кое-какая помощь. Ну и как ни приду, они читают жуткие стихотворения. Действительно жуткие, Кая. А я приходил всегда в разные дни недели и до сих пор не понял систему, по которой они устраивают вечера. Старики и про тебя много чего говорили.

– И что говорят?

– Что ты призрак.

Мама Мары не думала, что я призрак. И не думала, что я убийца, а она, несомненно, читает газеты и смотрит новости. И дочь у нее со странностями, так что она обо мне точно что-нибудь да знает…

Впустив меня в квартиру, Анастасия произнесла:

– Мара вам все расскажет. Пожалуйста, простите за такую просьбу, мне очень неловко. Но меня попросили выйти на смену, а ситуация такая, что я… не могу отказаться. Сами понимаете.

– Понимаю.

Анастасия натянуто улыбнулась и опустила взгляд на дочь.

– Мара, – голос тут же стал притворно строгим, – пожалуйста, веди себя хорошо, договорились? Не доставляй мисс Айрленд неприятности.

Она выделила слово «неприятности» особым тоном, словно это было не обычное напутствие, а нечто большее.

– До обеда!