Шкатулка рыцаря (сборник)

Сам Евсеич считался когда-то принципиально честным руководителем таежного совхоза. Ходил в резиновых сапогах, любил ругаться, потому что это действует на людей ободряюще. Тайга, болота, прорва ягод, грибов, орехов. Неподалеку лесные по тайге бегали – без одежд. Евсеич любил жизнь. Он всегда хотел жить вот такой счастливой спокойной жизнью, но определенные силы не спят: грянули сухой закон, ускорение, перестройка. Евсеич всяко пытался зацепиться за жизнь: поддержал ГКЧП (отключил в деревне единственную радиоточку), активно бунтовал против демократии (выгнал с фермы скотников, пожелавших повышения зарплаты), потом наоборот всей душой принял демократию (вернул скотников на работу, но перестал им платить) – много чего делал, только жизнь от этого не становилась лучше. Вконец отчаявшись, пошел с намыленной веревкой к одинокому дереву на опушке, перекрестился, но Господь плохого не допустил: шаркнул дурака молнией. Появились некоторые проблемы с речью, но потом выкарабкался, встал на ноги. Через районные газетки стал оповещать мир о том, что готов поставлять богатым предпринимателям дешевую рабочую силу. Дескать, у него в тайге чуть не дивизия лесных – мускулистые, наивные, не вступают в споры. Заинтересовавшихся (особенно иностранцев) честно предупреждал: «Совсем послушный народец, но пожаров боюсь – они недавно огонь открыли. Никто им не подсказывал, силой своего ума открыли». Уверенный в скором поступлении валюты, заложил Евсеич казенный совхозный скот, полностью разбазарил ферму, технику, недвижимость, сельмаг приватизировал и тоже продал, чтобы оплатить дорогие охотничьи экспедиции. Так считал: наловлю лесных, денег хватит на всю жизнь. Всему совхозу хватит. А лесные, сволочи, взяли да откочевали. Раньше Феня-дурочка встречала их следы даже на огороде, а теперь пусто до самого Полярного круга. Вместо лесных стали набегать на бывший совхоз следователи. Евсеич на их глупые вопросы не отвечал. Уходил в молчание, как в неслыханную простоту. Изредка только повторял: «Я тебя вижу! Я тебя вижу!» Сперва думали, что это он сдернулся с ума, а на самом деле это он так заставлял себя постоянно привыкать к тюрьме. Однажды так отчаялся, что опять пошел на берег искать одинокое дерево. Но, к счастью, встретил Святого.

С тех пор вместе.

8

В уединенную протоку вошли в конце месяца.

Сизые ели, как компрессоры, сгущали влажный воздух.

Тут и там торчали зеленые, утопленные наполовину коряги.

Якорь бросили в сумеречном заливчике, над которым звенели богатые застойные комары. По сходням, брошенным с теплохода, первым сошел на берег брат Харитон. За ним Евсеич с неизменным желтым портфелем под мышкой и Евелина – в кофточке с длинными рукавами, в джинсах до самых пят. Ничего на свете мне не надо. Гнус роился над ними с какой-то ужасной, почти мистической силой. Даже местные жители отмахивались березовыми веточками. Но Святой не скрывал ни лица, ни голой шеи.

Запах смолы, дыма, низкая вода. Тишина небывалая, неслыханная.

Это здесь когда-то в последний раз сошел на берег Антон, брат мадам Генолье. Это здесь поднялись на теплоход траченные молью старички с просьбой спилить Большую лиственницу. Совсем хилые, ничего у них не стояло, даже ноги. Жаловались, что собираются в тайге под загадочным деревом разные пушные зверьки, птицы, а простому человеку, да еще в возрасте добираться до того дерева сложно. Только манит зря. Спросишь кукушку, сколько жить осталось, а она врет. Известно, что человек, он всегда брат – и кузнечику, и змее, и тебе, юная девушка, и старику, и пернатой птице, и всякому животному, но тут даже привычные деревенские жители поругивались, почесывались, дергались под укусами слепней и комаров (определенные силы), только брат Харитон ничего не чувствовал.

В бревенчатом клубе запомнился веночек из ржавой колючей проволоки.

Человек тридцать мужиков, покашливая, покхекивая, устроились на пыльных деревянных скамьях. Сумеречные взгляды, пегие бороды. Баб почти не было, они высыпали к походной лавке на берегу, но на передней скамье примостились две веснушчатых девки.

9

Брат Харитон сидел в углу, справа от меня. Какой-то суетливый старикашка пристроился рядом. Живот круглый, а ножки тоненькие, правда, с такими ступнями, каких хватило бы на троих. Евсеич уверенно поднялся на низенькую сцену. Осмотрелся, кого-то поприветствовал. Мужики курили в ладошку, опустив глаза, скрытно, на приветствие покивали. «Привет, гражданин начальник». А Евсеич спросил:

– Что мы там не успели в последний раз?

Девки радостно откликнулись:

– Про маркетинг!

А мужики потребовали:

– Давай, как прежде, с примерами!

И так и вперились в Евсеича тяжелыми земляными глазами.

– Тогда начнем. Прямо с примера. Вот ты, Анна, – указал Евсеич на одну из веснушчатых девиц, – приходишь в клуб на вечеринку и видишь там в толпе народа симпатичного парня. Сразу подваливаешь к нему. Привет, дескать! Со мной классно в постели!

Анна вспыхнула.

Мужики оживились:

– А реклама?