Шкатулка рыцаря (сборник)

Ледяным сквознячком потянуло по ногам. Я оглянулся. Тяжелая, перекрещенная лиственничными горбылями дверь, ведущая во второе отделение барака, медленно, без скрипа отошла от косяка. Мне было все равно, как это получилось. Наверное, кто-то продумал такой ход, тоже надеялся на чудо. Не раздумывая, метнулся в темное пространство между двумя рядами прогнивших лагерных нар. Задыхаясь, выскочил с задней стороны барака, прыгнул с разрушенного крылечка, нырнул в густой ельник, царапая лицо сухими иглами. Задохнулся. Упал. Бледный кустик костяники возник перед глазами, на нем ягодки ссохлись, потеряли цвет. Настоящие троцкистские ягодки.

«А теперь вставай! – крикнул Кум, возникая рядом. – ЧК всегда начеку».

Пуля срезала надо мной ветку. Пришлось встать.

33

Зеленоватая мгла, как на дне мутного озера. Под глухими вечными елями, завешенными лишайниками, небо совсем пропало. Лиловые галифе Кума в густом воздухе шевелились как плавники. Выгнав меня на тропу, он почувствовал сладкое успокоение, будто снова, как в прежние времена, вел подконвойных на общие работы. Даже кровь в нем побежала быстрее. Из коротких фраз, которыми Кум обменивался со Святым и Евсеичем, до меня дошло, что та беглая да… она все-таки родила… Лютые вейсманисты-морганисты знали о появившемся ребенке, и майор Заур-Дагир знал, но контроль над лесной они утратили напрочь, подманить не могли даже на штаны Кума. «Идеалисты считают, что дух существовал прежде природы, а природа – продукт этого духа, – так сказал майор вейсманистам-морганистам. И приказал: – Ловите и продолжайте».

Но лесную Кум увидел только через двадцать лет.

Не ту уже, конечно, к которой входил. Та давно куда-то откочевала, или медведь ее заломал. Теперь сидела на бережку темной протоки лесная девка, шерсть по голым плечам, кудельки на большой голове, по торчащим грудям, глаза стреляющие. Совала ногу в ручей, смотрела, как стекает с волос вода. Кума нисколько не испугалась. Видела, что ступня у него как у лося. Значит, свой. «Все организмы находятся в кровном родстве и произошли один из другого непрерывным процессом исторического развития, – намекнул Кум и прихвастнул: – Все лесные девки в тайге от меня, это точно».

– И эта от тебя родила?

– А то!

Все окончательно смешалось.

Оказывается, от той первой (к которой входил в барак) у Кума родилась дочка.

Выросла настоящая чмыриха доисторическая – зверей не боялась, любила опускать мохнатую ногу в струи холодной протоки. Запросто помыкала братанами, бегавшими по лесу. Встречалась с Кумом – когда хотела. Он это скрывал. Мычала вместо слов, может, и росой умывалась, как утверждал на конфессионном канале Святой, может, помыслами была чиста. Но с Кумом встречалась. Точно встречалась. Тайком, вдали от лагпункта. Он ее побаивался, принесла она ему не то сына, не то внука.

– Я тоже, когда совхоз разорял…

34

Затренькал, задергался в кармане телефон. Ну, все, решил я. Отберут телефон, отстрелят ногу. Никому здесь не нужно вмешательство определенных сил, все лишнее раздражает. Но никто не обернулся, а Евсеич даже обрадовался: «Вот как ловко это у тебя… Ты поговори, поговори, мы послушаем, нам интересно…» Присел на пенек, обмахнул место рядом, пригласил Святого. Радовался, что скоро устроит жизнь, рассчитается с кредиторами. «Тут главное, не промахнуться. Одному лучше сразу дать меньше, чем другому, пусть люди отвлекаются друг на друга».

«Вы мне, Кручинин, наверное, изменяете?» – услышал я далекий счастливый Маришкин голос.

«Да нет, просто у меня активная жизненная позиция».

«А когда ко мне зайдете?»

«А ты звонила Роальду?»