Школа Бессмертного

– Читайте, читайте, – Лукаш исходил сарказмом. – Проверяйте своего командора, господа. Только когда ничего не найдёте, я потребую, чтобы Соловья высекли за клевету у всех на глазах. И вышвырнули из нашего общества с пожизненным запретом.

Соловей улыбался, скрестив на груди руки и поигрывая пальцами. Сойка кусала губы, нервно посматривая то на безмятежного Соловья, то на напряжённого Финиста. Ярыч перебирал и откладывал бумаги, ничего не происходило, и она уже примеривалась, как рубанёт ремни на запястьях Скаль-Грайского, сунет ему в ладонь нож, а сама выхватит саблю и…

– Так! – заинтересованно произнёс Ярыч, развернув очередной лист. – А это что такое?

Сойка напряглась. За столом прошёл ропот. Лукаш побледнел.

– Что? Что там такое?

Ярыч сунул ему лист под нос.

– Ты сказал, что не получал его.

Лукаш вытаращил глаза.

– Да как оно тут… да не может этого быть…

Он попытался выхватить письмо, Ярыч отдёрнул руку.

– «Лукаш, брат мой! – принялся зачитывать он. – Переговоры с царицей оказались не слишком удачные. Сам еле вырвался, возвращаюсь на юг. До меня дошли сведения, что Скаль-Грайские отбили город. Но у меня ещё остались отряды на Гребне, так что не всё потеряно. Пришли корабли на подмогу. Будем действовать быстро и слаженно, вернём Скальный Грай. Твой брат и командор Соловей».

Ярыч дочитал, передал письмо ближайшему капитану. Лукаш тяжело дышал, безумными глазами озирая собравшихся.

– Это не моё! – шептал он. – Я ничего не получал. Его не было здесь. Его не было здесь!

Он опять сорвался на визг. На него бросали косые хмурые взгляды, передавали письмо по рукам, мельком просматривали, кивали.

Ярыч копался в бумагах дальше.

– А вот и он! – с мрачным удовлетворением произнёс он, вытаскивая плотный синий лист с золотой треугольной печатью. – Арданский вексель. На предъявителя. На пять тысяч серебряных талонов.

– Дёшево же ты продал остров, Лукаш, – откликнулся Соловей с другого конца стола. – Хотя, если это плата за мою голову, пожалуй, что и нормально. Я почти польщён.

Ярыч тяжело смотрел на Лукаша. Соседний капитан вытянул вексель у него из рук, внимательно осмотрел, передал соседу. Некоторые подавались вперёд, вытягивали шеи, но треугольная арданская печать на шнурке была отлично знакома всем и не оставляла никаких сомнений.

– Это не моё! – завопил Лукаш. – Я не знаю, откуда это здесь! Хотя нет, стойте… знаю. Знаю откуда! Это всё он, он наколдовал мне этот проклятый вексель. Он же колдун!

Лукаш тыкал пальцем в Соловья, брызгал слюной. От него презрительно отворачивались.

Соловей весело рассмеялся, поднял правую руку, поиграл пальцами с оставшимися перстнями.

– Ты же забрал у меня Лонгир, Лукаш. Как мне, по-твоему, колдовать?

– Не знаю! – Лукаш вращал белками глаз, дёргал себя за воротник, словно нечем было дышать. – Не знаю, но это ты. Ты, колдун, ты меня подставил. Ты засунул сюда этот вексель, не знаю, как и зачем…

– Хватит, Лукаш! – оборвал его Ярыч. – Доказательства налицо. Признайся по-хорошему, что ты пообещал Ардану?

– Ничего! – заорал Лукаш, пнув кресло так, что оно отлетело к стене. – Говорю же вам, это подстава. Это Соловей… Он… он сговорился с Силантием… и тот подбросил… Признавайся, гнида, ты всё это подстроил?!

Лукаш вцепился в горло Силантию. Тот посинел, вытаращив глаза, вцепился в руки хозяина. Даже Ярычу не сразу удалось его оторвать.

Охранники растерянно мялись, не зная, что делать. Ярыч пихнул Силантия в кресло, встал перед Лукашем.

– Короче, так. Или ты нам расскажешь всё прямо сейчас и умрёшь быстро, или мы отдадим тебя Кераю. Ты всё равно всё расскажешь, но умирать будешь долго. Ну?

Лукаш тяжело дышал, глядя в глаза Ярычу. Они были одного роста, но Ярыч чуть ли не вдвое тяжелее и стоял и смотрелся намного более уверенно.

– Ладно, – Лукаш вдруг успокоился. – Ладно, вы мне не верите. Хорошо. Но поверьте хотя бы…

Неуловимым движением он выхватил из пояса охранника нож и метнул в Соловья. Никто не успел ни среагировать, ни даже повернуть головы. Сойка только дёрнулась, открыв рот, но было поздно.

Грянул выстрел. Соловей стоял у стола с пистолетом в руке, опрокинутое кресло валялось позади него, а Лукаш оседал на пол, держась обеими руками за простреленное горло.

Кровь толчками выходила из раны. Он захлёбывался, пытался что-то сказать, поднимал руку, словно прося о помощи. Это длилось недолго. Секунд через десять Лукаш затих, руки безвольно упали на пол и остановившийся взгляд уставился в потолок.

Сойка подбежала к Соловью.

– Ты как?

– В порядке, – ухмыльнулся тот, подбрасывая в руке Макарова. – Отличная вещь, надо сказать. Хорошо, что разжился.

На выстрел вбежала охрана из других комнат. Растерянно глядя на тело командира и Соловья с пистолетом, потянули сабли из ножен.

– Охолоньте! – Ярыч поднял руку, останавливая готовых ринуться на Соловья охранников. – Он защищался, Лукаш был первым, – он кивнул на валявшийся у стены нож. – И вообще – собаке собачья смерть. Вынесите эту гниду отсюда.