Школа Бессмертного

Так оно и оказалось – посол попросил об отставке по состоянию здоровья. Никита знал, что здоровье тут ни при чём и Маскина просто не хочет служить Елене. Несколько раз он посылал запросы о мерах по освобождению кагана, пока раздражённая Елена официально не запретила ему заниматься этой темой. После этого послания от Маскины приходить перестали, но вместо этого явился он сам. И теперь почтительно стоял перед Никитой и просил уволить его со службы.

Если бы Никита не был так занят утренним происшествием, не думал, как продвигается дело у Бардина и что тот уже успел узнать, он уделил бы больше внимания Маскине, как и планировал накануне. Расспросил бы, что происходит в Волхове, постарался бы уговорить остаться, привлечь на сторону Елены. Но сейчас ему было просто не до него, он никак не мог сосредоточиться.

Единственное, на что его хватило, – это сухо поинтересоваться дальнейшими планами Маскины. К его удивлению, тот попросил о переводе в другую страну.

– И куда же? – поинтересовался Никита.

– Если ваше благородие будет не против, я бы нижайше просил назначить меня послом в Малахит, – почтительно склонился Маскина.

– Вот как? – удивился Никита. – Почему туда?

– Последние события естественным образом сделали Волхов союзником каганата. Отношения хороши как никогда, и работы для посла в Волхове теперь не слишком много. С другой стороны, насколько мне известно, послов из Малахита с поздравлениями и признанием госпожи до сих пор не было. Я бы хотел предложить свою скромную персону для налаживания отношений с Хранителями. Надеюсь, ваше благородие и госпожа благосклонно отнесутся к этому предложению. Со своей стороны, обещаю приложить все усилия для нормализации отношений с Малахитом и признания Хранителями нашей госпожи.

Никита задумался. С одной стороны, ни поздравлений, ни признания из Малахита до сих пор не поступало, и послов от них тоже не было. С другой стороны, а нужны ли они вообще? Стоит ли так суетиться из-за тех, кто по последнему договору всё равно им ничего сделать не может, а торговые отношения и так сведены к минимуму?

И всё-таки, решил он, признание не помешает. Да и Маскину нужно пристроить. Не стоит обижать старого опытного посла и делать его своим врагом на пустом месте.

– Я поговорю с Еленой, Маскина, – осторожно сказал Никита. – Решение принимать ей, но я посоветую прислушаться к твоей просьбе.

– Благодарю, ваше благородие!

Маскина попрощался и откланялся. Никита посидел, чувствуя какую-то странную неудовлетворённость. Словно он что-то упустил, что-то важное, что никак нельзя было отпускать на самотёк. Он морщился, пытался понять, что именно, но томительная неопределённость зависла внутри него, вызывая изжогу и недовольство самим собой.

Он пытался уговорить себя, что это всё от усталости и недосыпа, от беспокойства за дело Авры и всё, что с ним связано. Чем дольше не возвращался Бардин, тем сильнее нарастало беспокойство. К вечеру Никита уже не находил себе места, не зная, чем заняться, и то и дело справляясь о главе розыскной службы каганата. Майя пыталась влезть с ужином; он прогнал её одним выразительным взглядом.

Бардин вернулся, когда уже окончательно стемнело и над городом и над шатром зажглись огни. Вид у него был усталый, но хмуро-удовлетворённый, словно подтвердились все его догадки и подозрения.

Никита выслушал Бардина внешне спокойно, пытаясь скрыть волнение. Впервые за время его пребывания в каганате решалась судьба не только Елены и её правления, но и его собственная. Сауза начал игру, затрагивающую лично его, и если до этого момента Никита только подозревал, то сведения Бардина окончательно убедили его в обоснованности этих подозрений.

Зря он тогда защищал святителя, желчно думал Никита, слушая Бардина. Надо было дать Елене расправиться с ним ещё тогда, в день первой сорванной инаугурации. Сейчас было бы меньше проблем.

– Пошли! – сказал он, поднимаясь.

– Ваше благородие? – Бардин вопросительно поднял брови.

– Подтвердишь госпоже, если мне она не поверит, – бросил Никита, выходя из кабинета и направляясь на половину Елены.

Она приняла их, уже переодетая в домашнее лёгкое платье и мягкие туфли. На шею был наброшен чёрный платок с багровым отливом, на запястьях повязаны такие же траурные ленточки в знак скорби по Сауру На ковре у кушетки лежал, растянувшись, Рогдай. Столик был уставлен блюдами и бутылками, Рая и Зоя зажигали светильники.

На ещё одном столе в центре комнаты стоял большой позолоченный ларец с пеплом Саура – Елена собиралась устроить поминки по своему верному прихвостню. Она несколько раз посылала сегодня Майю к Никите с приглашениями и настойчивыми приказами прийти и поучаствовать; он всякий раз отсылал её обратно с обещаниями: как только, так сразу.

И вот поспели, видимо, как раз к сроку Вряд ли Елена будет сейчас настроена выслушивать их, но Никита не собирался откладывать, даже ради поминок Саура.

– Явился всё-таки, – недовольно нахмурилась Елена. – А я уже сама собиралась за тобой идти.

– Как видишь, не нужно, – отозвался Никита.

– Зоя, налей вина советнику, – приказала она.