Школа Бессмертного

По запаху понял, что Майя вылила на ладони лавандовое масло и осторожно начала массировать его шею и плечи.

«Оскотинился, – лениво подумал Никита и даже немного удивился, почему это его не слишком взволновало. – Завтра, – решил он, ритмично мотая головой в такт движению рук Майи. – Высплюсь сегодня и… извинюсь, что ли, перед ней. Надо бы по-человечески… хоть и рабыня, а тоже всё-таки… Марк Шагал шагал, да не вышагал. Тадж Махал махал, да не вымахал. Ла Скала ласкала, да не доласкала…»

Он не заметил, как уснул.

Глава 2 Посвящение

Площадь была забита народом. Между внешней и внутренней колоннадой святилища теснились лучшие люди города и приглашённые гости. В первых рядах Никита видел послов, сановников прежних каганов, богатейших людей Халдона и всего каганата. Он скользил взглядом по праздничным лицам, задерживаясь на секунду то на после Волхова Зворыкине, то на магистре Арданского ордена Талере, то на братьях Кассаях, владельцах самых крупных верблюжьих табунов в каганате и много чего ещё.

Сауза не обманул. Он собрал на церемонию посвящения едва ли не весь цвет Халдона и всех доступных гостей. Ждали начала, играла струнно-духовая увертюра. Никита не мог понять, откуда идёт звук, но он наполнял всё пространство святилища и был слышен у самых краёв площади.

Во внутренней колоннаде, образующей прерывистый круг и освещенной, в отличие от внешней, светильниками, стояли на равных расстояниях друг от друга девять святителей с посохами. Все они были в белоснежных ризах, с промасленными, расчёсанными, идеально уложенными волосами и бородами.

В центре круга в небольшой, возвышающийся примерно на метр от пола постамент была встроена большая медная чаша. В роскошном красном платье, приготовленном ею ещё на прошлую, сорванную инаугурацию, возле постамента стояла Елена. В руках она держала два запечатанных свёртка. В одной – символическую клятву кагана, которую в ходе церемонии она должна была передать Верховному святителю в обмен на Светоч. В другой – такое же символическое описание и содержание своей прежней жизни. Этот свёрток полагалось бросить в огонь святилища в знак отречения от прежней жизни и готовности занять трон каганов. Если, конечно, огонь зажжётся.

«Да нет, – думал Никита, стоя в первом ряду внешней колоннады так, чтобы видеть и Елену, и Саузу, – он не посмеет. Уж точно не сегодня. Сегодня день его торжества, сегодня святитель захочет насладиться своей победой и властью».

Елена хотела пустить Искардея патрулировать небо над городом, но Никита отговорил её, убеждая, что на этот раз Сауза сам заинтересован в церемонии и не станет её срывать. Бардин, конечно, пустил в толпу своих людей, переодетых под горожан, но больше для профилактики, чем из реальных опасений. Охрана, расставленная по периметру, пропускала и на площадь, и тем более в святилище только без оружия, и все это знали. Так что и возможных покушений Никита не опасался. Сегодня всё должно было пройти идеально.

Святители стояли, закрыв глаза, и то ли медитировали, то ли молились про себя. Елена нетерпеливо кусала губы. Она знала, что вся ритуальная неторопливость необходима, но всё равно держалась с трудом. Никита видел, как на лбу у неё выступают бисеринки пота, как подрагивают пальцы от желания скомкать свитки и выбросить их то ли в чашу, то ли прямо в лицо святителю.

«Держись! – твердил он про себя, не спуская с Елены глаз. – Держись, ты справишься. Немного уже осталось».

Ждали знака. На улице стояла жара под тридцать градусов, и даже здесь, под крышей святилища, в продуваемых колоннадах, становилось душно. Некоторые украдкой вынимали платки, вытирали вспотевшие лица.

В какой-то момент святители разом, как по команде, открыли глаза, и тут же затихла музыка. Никита не успел даже восхититься и сообразить, как они это делают, а Сауза уже вышел из круга святителей и встал возле помоста напротив Елены.

– Бог первый и последний, Бог истинный и милосердный, Бог жёлтого солнца и синего огня, яви нам свою милость – одари наследника своей благодатью!

Сауза ударил в каменный пол металлическим наконечником посоха, и тут же в такт ему ударили остальные восемь святителей.

Никита задержал дыхание, ожидая вспышки. Он думал, что сейчас же в медной чаше, как в газовой конфорке, зажжётся огонь, но ничего не произошло. Он даже почувствовал разочарование.

Сауза подождал несколько секунд и вновь простёр руки с поднятым посохом, обращаясь лицом к куполу колоннады.

– Бог начала и конца, Бог прихода и исхода, Бог бывшего и не-бывшего, сущего и не-сущего, услышь меня, твоего святителя! Одари наследника своей благодатью, яви нам свой Вещий Огонь!

Сауза снова ударил в пол, снова за ним повторили святители, и опять ничего не произошло.

Никита почувствовал за спиной лёгкий ропот. Он не знал, как проходили предыдущие церемонии, но, судя по реакции собравшихся, они ждали чего-то другого.

– Бог неба и земли, Бог тверди и бездны, Бог жизни и смерти, прошу тебя! Я прошу тебя, твой святитель Сауза, ради народа твоего, яви нам Вещий Огонь!