Школа Бессмертного

– Откуда? – ошарашенная Маргарита мяла и рассматривала приятно пахнущие свежей кожей сапоги, то и дело вскидывая взгляд на лукаво усмехающуюся царевну. – Откуда, Лика? Кто их заказал? Ты?

– Ну нет! – хмыкнула Лика. – Я люблю тебя, конечно, но про сапоги бы не подумала. Нет, не я.

– А кто тогда? – Маргарита откинула одеяло, натянула один сапог. И размер подходил идеально, один в один.

– Угадай.

– Да не знаю я, Лика. Ну скажи, не томи!

– Не могу, – Лика, смеясь, покачала головой, подобрала с пола карандаш и рисунок.

– Почему?

– Потому что не велено. Было сказано: передать, как очнётся. И всё. А от меня тебе вот, – Лика протянула лист. – Чуть-чуть ещё доработать. Но в целом…

Она замолчала, с тревожным любопытством посматривая на Маргариту: оценит ли? Маргарита смотрела на себя на рисунке Лики и чувствовала распиравшее её довольство. Так удачно она не получалась даже на лучших фотографиях. Лика изобразила её спящей, но не больным коматозным сном, не с бледным страдальческим лицом, с каким Маргарита представлялась самой себе за эти три дня, а в самом что ни на есть очаровательном виде. Она лежала, разметав рыжеватые волосы на подушке, закинув одну руку за голову, а вторую небрежно свесив с края кровати. Кружевная лямка сорочки съехала с плеча, чуть приобнажив заодно и грудь. Утреннее солнце играло в волосах, и она улыбалась чему-то – беззаботно, совсем по-детски, – то ли этому солнцу, то ли молодости, то ли счастливым снам.

Маргарита поймала себя на том, что бессознательно улыбается, как на рисунке. Она подняла глаза на Лику, встретила её тревожный ожидающий взгляд.

– Лика, это… Это лучшее, что ты рисовала. Спасибо! Правда, спасибо!

Она притянула её к себе, с чувством расцеловала. Лика покраснела от удовольствия.

– Понравилось, да? Получилось наконец. Помнишь, сколько раз я тебя рисовала и всё не получалось никак? Никак не получалось поймать тебя. А тут ты лежишь спокойно целый день, и мне делать нечего, и вот…

Она перевела дух, радуясь, что и получилось, как хотела, и подруге понравилось. Маргарита улыбалась, как ребёнок, получивший заветную игрушку.

– В рамку повешу, – решила она. – Такую красоту нельзя прятать. Скажи Сидору…

Они синхронно обернулись на короткий стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, зашла царица. В ногах промелькнул Баюн.

– Ой! – невесть чего испугалась Маргарита. – Простите, мы тут немного… это самое… сейчас уберём…

Она торопливо сунула рисунок Лике, стянула с ноги сапог, нашарила не глядя второй, поставила рядом с кроватью и послушно вытянулась, накрывшись и разглаживая одеяло.

– Я вижу, – без улыбки произнесла Марья, подходя. – Лика, я тебе что велела? Почему мне Баюн докладывает?

– Да, простите, – повинилась в свою очередь Лика. – Как раз собиралась идти. Просто заболтались немного.

Марья не ответила. Она присела на край кровати, деловито откинула одеяло. Маргарита, оробев, не сопротивлялась и даже не возражала. Она послушно сгибала и разгибала ноги, отдаваясь в руки царице, словно опытному хирургу, мотала головой в ответ на вопросы, болит ли где и нет ли проблем.

Потом царица перешла к животу и паху, осторожно нажимая тонкими тёплыми пальцами. Маргарита иногда морщилась. Баюн сидел рядом, смотрел с интересом, склонив голову набок. Лика с волнением переминалась за спиной Марьи.

– Здесь больно? А здесь?

– Да, немного.

– Понятно. А тут?

– Чуть-чуть.

– Ладно, – Марья спустила рубашку Маргариты, накинула опять одеяло. – Значит, так. У тебя было сильное печёночное кровотечение. И желудок задело. Какое-то время будет тяжело есть. Точнее, переваривать. Так что на мясо не налегай, на алкоголь тоже. Кушай кашку, похлёбку жиденькую, чаёк с мёдом. И особо не прыгай, ходи поспокойнее.

– Так мне можно вставать? – с искренним волнением спросила Маргарита.

– Можно. – Марья поднялась, вытерла руки носовым платком. – Но от работы ты пока отстранена. Неделю проведёшь во дворце.

– Понятно, – как можно спокойнее ответила Маргарита. – Слушайте, Марья Моревна, по поводу случившегося…

– Ферзь мне уже всё доложил.

– Да, но он не виноват, – заторопилась Маргарита, беспокойно заглядывая в невозмутимое лицо царицы. – Это всё я, мой косяк. Я думала, это учебная граната. Понятия не имею, как у него боевая оказалась.

– Ты не способна отличить боевую от учебной?

Маргарите показалось, что царица спрашивала не столько с осуждением, сколько с насмешкой. Она смутилась.

– Ну, знаете… На взгляд их не сразу отличишь, а на вес уже времени не было. В общем, Ферзь тут ни при чём. Не надо его наказывать, как в тот раз.

– Я и не собиралась, – царица улыбнулась одними глазами. – Вы и так уже сами себя высекли. Ладно, Кошкина. – Она повернулась к двери. – Поправляйся.

– Марья Моревна! – окликнула Маргарита.

– Что?

– Спасибо, что вытащили.

Царица улыбнулась краешками губ, коротко кивнула и вышла. Баюн выскочил за ней.

– Ну вот, – бодро произнесла Маргарита, откидывая опять одеяло и спуская ноги с кровати. – Ходить можно, жрать можно. Дай мне чего-нибудь надеть, и пошли уже обедать. Чего ты лыбишься?

Лика действительно улыбалась.