Школа безумия

— Так что, — сказала я, — вы серьезно собираетесь нас убить?

Кортни чуть не вскрикнула, когда я задала этот вопрос.

— Еще не решила, — ответила мать Грейс. — Может, да, а может, и нет. Зависит от того, насколько вы меня разозлите.

— Тогда что вам от нас нужно — денег?

Лицо Бетанны побагровело. Она стиснула зубы, а ее голос дрожал от гнева.

— Деньги? Думаешь, деньги могут спасти вас от того, что вы сделали с моей дочерью?

Кортни продолжала бить дрожь, по ее щекам текли слезы.

— Честно слово, мы сожалеем! И хотим извиниться за все, что сделали!

— О, честное слово, мы сожалеем и хотим извиниться! — передразнила ее Бетанна Фармер. — Да, вам есть о чем сожалеть и за что извиняться!

— Мы за этим и приехали сюда, — сказала я. — Чтобы найти Грейс и извиниться.

— Спустя четырнадцать лет вы вдруг решили, что хотите извиниться перед моей дочерью?

— Да.

Бетанна стиснула зубы и покачала головой.

— Так я вам и поверила! Вы приехали лишь затем, чтобы взглянуть, в каком дерьме жила Грейс. Я права?

Я не ответила.

— Права?

Револьвер в руке Бетанны Фармер дернулся. Внезапно его дуло оказалось нацелено прямо мне в лицо.

— Мой муж — полицейский, — сказала я как можно спокойнее.

— Мне плевать, кто он. Если он полицейский, он будет знать, что закон на нашей стороне. Вы трое вторглись в нашу собственность. Мы велели вам уехать. Вы отказались. Мы пригрозили вызвать полицию, а вы в ответ рассмеялись и заявили, что ваш муж — коп, значит, закон для вас не писан. И тогда события приняли жесткий оборот. Вы набросились на нас. Нам ничего другого не оставалось, кроме как защищаться.

Пока она говорила, я мысленно представила себе эту картину. Как эта женщина изложит полиции свою версию событий. Как убедительно та прозвучит. Как это сойдет им с рук.

В моей голове эхом отдавались слова Бена. «Их принцип — если что, стреляй, а тело потом спрячешь». Голос матери Грейс понизился на октаву.

— Или же мы отведем тебя в лес, как ты когда-то мою дочь. Оставим там на пару дней. Избавимся от твоей машины. А когда твой муж приедет искать тебя, мы или скажем, что да, мы тебя видели и отправили восвояси, или что вообще не знаем, о чем он говорит. Как тебе это?

Ствол револьвера все еще был направлен мне в лицо. Мать Грейс стояла менее чем в десяти футах от меня. Я не сомневалась: если она нажмет на спусковой крючок, с такого расстояния не промахнется.

— Бабушка?

Тихий голос взорвал тишину, как выстрел. Я испуганно вздрогнула и посмотрела мимо револьвера в лицо Бетанне Фармер. Она покосилась вправо от меня. Я проследила за ее взглядом и увидела мальчика.

Он стоял возле дивана рядом с Элизой. Его глаза были широко раскрыты от ужаса. Рот в красном ободке открыт. Хохолок на макушке поник как увядший цветок. На мгновение все замерли как статуи.

В этот момент я заметила, что рука Элизы опущена в сумочку. Должно быть, все это время она медленно перемещала ее туда. С моего места мне было видно, что ее пальцы сжимают рукоять небольшого пистолета.

Я тотчас представила худшее: либо Бетанна, либо Шейла замечает пистолет. Бетанна стреляет из револьвера. Элиза, если пуля пролетит мимо, вытаскивает свой и делает ответный выстрел. Кортни вскакивает на ноги, кричит и попадает под перекрестный огонь. Как и мальчик, в которого попадает шальная пуля. Полный и абсолютный хаос.

— Не надо, — твердо сказала я, и хотя это было предназначено для Элизы, теперь мой взгляд был прикован к Бетанне Фармер. — Не стоит.

— Мэтью, возвращайся в спальню. Немедленно, — прошептала Шейла.

Мальчик не сдвинулся с места. Буквально окаменев от страха, он огромными, как блюдца, глазами, смотрел на револьвер в руке бабушки.

Шейла стояла дрожа. Было видно, что ей хочется броситься вперед, схватить мальчика, увести его в заднюю часть трейлера, но она даже не осмеливалась пошелохнуться, пока между ней и ее внуком был револьвер сестры.

— Послушайте меня, — сказала я как можно убедительнее, не сводя глаз с Бетанны. — Я психотерапевт. Фактически я стала психотерапевтом из-за Грейс. Из-за того, что мы с ней сделали. Травма влияет на детей по-разному. Некоторым удается забыть ее, другим — нет. Некоторые живут с этой травмой всю оставшуюся жизнь.

Я понимала, что распинаюсь, но не могла остановиться, зная, что пока продолжаю говорить, мы все еще живы.

— Мэтью, — крикнула Шейла, все еще застыв на другой стороне жилой зоны, — уйди сейчас же!

Я проигнорировала ее крик и сосредоточилась на Бетанне.

— Я говорю об этом лишь потому, что не хочу, чтобы кто-то еще в вашей семье был травмирован. Возможно, мальчик привык видеть оружие, я не знаю, но знаю точно, что если с нами сейчас что-то случится, он никогда этого не забудет. Он будет помнить это до конца своей жизни. Возможно, в конце концов, ему удастся задвинуть это на задворки памяти, но нет никакой гарантии, что…