Школа хороших матерей

Матери советуют Фриде держаться за рассеянного, забывчивого отца с домиком на дереве. Он, по крайней мере, не склонен к насилию. Он, по крайней мере, не алкаш. Он, по крайней мере, может найти работу, когда выйдет.

— По крайней мере, у него большие руки, — говорит Линда. Весь стол хихикает.

* * *

Школа отцов расположена в здании из красного кирпича, когда-то здесь размещалась больница. Доска при входе сообщает, что ее построили двести лет назад. Здесь, кажется, больше охранников, но меньше камер. Длинная, петляющая подъездная дорожка идет вдоль высаженных по обе стороны аккуратно подстриженных розовых кустов, сад за въездом переполнен подсолнечниками.

Мерил говорит, что это похоже на место, где снимают фильм про зомби. Фрида напоминает ей про безумную фантазию Хелен, мысль о том, что мужчины могут находить что-то эротическое в розовых халатах. Фрида спрашивает, одной ли ей кажется, что женщины-инструкторы у отцов моложе и привлекательнее. Они больше пользуются косметикой. У нескольких платья под розовыми халатами. У одной туфли на каблуках.

Их ведут в педиатрическое отделение, в комнату, которая когда-то, вероятно, была игровой для больных детей. Вся мебель здесь детского размера. Стены сливочно-желтые. На окнах — переводные картинки: солнце, радуга, облако и плюшевый мишка.

Несколько групп с куклами одного возраста обучаются вместе. Их объединяют в группу из двух матерей с куклами-девочками и одного отца с куклой-мальчиком. Фрида и Линда занимаются с молодым латиноамериканцем по имени Джордж, у него на предплечье татуировка — какой-то крылатый зверь.

Эммануэль пытается стереть с руки Джорджа татуировку. Она спрашивает, где Джереми. Она просит поесть. Почему здесь есть игрушки, но нет еды? Почему нет снаружи?

— Солнце, — говорит она, показывая на окно. — Мама, гулять!

— Не забывай говорить «пожалуйста», — говорит Фрида. — Извини, детка. Мы сегодня не будем играть с Джереми. Мы найдем новых друзей. У нас в этом месяце появится много новых друзей. Запомни, мы будем играть и учиться. Не забывай: ты обещала мне помогать.

Эммануэль обхватывает себя за живот и начинает раскачиваться.

— Джер-ми, — тихонько говорит она. Раньше ей никогда так не нравились другие куклы.

Фриде тоже их не хватает. Вчера Таккер спросил, могут ли они когда-нибудь сесть рядом в столовой. А потом попытался взять ее за руку, но она отмахнулась, а после корила себя за это. Если он сделает еще одну попытку, она ему позволит. Она не хочет, чтобы он выбрал кого-нибудь другого. Она слышала, что Чарисс, светловолосая поклонница «Уилсон Филлипс», кажется, проявляет к нему интерес.

Она помнит его руку на своем локте. Воображает его руки на своих запястьях. Она плохая мать, потому что думает о нем. Она плохая мать, потому что хочет его увидеть. Она здесь в большей безопасности, когда его нет. Сексуальное напряжение вмешивается в родительские обязанности каждого. Матери сидят, опустив плечи. Отцы сутулятся и стреляют глазами, разглядывают форму на матерях, словно тело в ней все еще чего-то стоит.

Раздают игрушечные ноутбуки. Одна на трех кукол. Кукла Джорджа расталкивает двух кукол-девочек, сбивает их с ног и берет игрушку. Он не извиняется. Джордж обнимает куклу сзади, фиксирует ее конечности. Он словно применяет прием Геймлиха[22]. Это объятие должно пресечь агрессию, ему обучают только родителей мальчиков.

— Прекрасно, — говорит Джорджу миз Каури. Она предлагает Фриде и Лине поучиться у него.

Фрида обнимает Эммануэль объятием, смягчающим физическую боль, объятием, снимающим эмоциональное потрясение. Эммануэль спрашивает, почему мальчик такой гадкий.

— Он не гадкий, — говорит Фрида. — Просто ты ему очень нравишься. Так мальчики проявляют свои чувства. — Она рассказывает Эммануэль про Билли, светловолосого мальчика, который поцеловал ее в детском саду. Он каждый день безжалостно дразнил ее, называл уродиной, растягивал глаза в щелочки, гнусавил якобы по-китайски, подначивал других детей, чтобы дразнили ее. А потом как-то раз после занятий, когда на детской площадке почти никого не было, она услышала чьи-то быстрые шаги у себя за спиной. Она почувствовала поцелуй, такой крепкий поцелуй в щеку, что она чуть с ног не свалилась. Она поняла, кто ее поцеловал, только когда он отбежал от нее на половину игровой площадки.

— Я до восьми лет никому об этом не говорила.

— Почему?

— Я думаю, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что я ему нравлюсь. — Фрида сжимает руку Эммануэль. — Мальчики — они такие сложные.