Школа жизни

Вскоре во всех двориках, на окраинах, пустырях, в балочках, на полях, окружавших Севастополь, появились огородники. Со звоном ударялись лопаты, кирки, скребки о каменистый грунт, а порой и об осколки снарядов и бомб, которыми была густо усеяна севастопольская почва. На участках вблизи линии фронта работали по ночам. Женщины превратили балконы и окна в подобие теплиц, высаживали лук, редиску, морковь.

Трудящиеся Грузии и Краснодарского края прислали севастопольцам ценнейший подарок — первосортные семена овощей.

Дружно взялись севастопольцы за посадку картофеля и овощей. Восстанавливалась крупная овощная база в Инкермане, принадлежавшая совхозу № 1. Райисполком подобрал людей, раздобыл тягло, оборудование, машины. В течение марта — апреля рабочие и служащие базы освоили значительную площадь под картофель, овощи и бахчевые культуры, заложили почти тысячу парниковых рам, а также следили за уцелевшими посевами озимых культур — ячменя, пшеницы, люцерны.

Еще задолго да начала посевной рабочие филиала винодельческого комбината «Массандра» занялись выращиванием рассады. Располагая весьма скудными возможностями, они тем не менее вырастили крепкие саженцы помидоров, баклажанов и других овощей, оказав неоценимую услугу севастопольским огородникам. Много свежих овощей было отправлено бойцам на передовые позиции.

В пору, когда город закладывал собственную продовольственную базу, мы часто наведывались на Северную сторону, в Рыбацкий поселок, изрядно пострадавший от бомбежки и обстрела, но все еще сохранивший следы былой обжитости и опрятности. Беседовали с рыбаками, советовались, как увеличить лов рыбы. От их смелости и сноровки многое зависело. И рыбаки не подвели. Они буквально завалили базар излюбленным кушаньем севастопольцев — ракушками-мидиями.

Хорошо запомнилось мне 14 апреля 1942 года. Направился в поликлинику на процедуру (замучил радикулит). Теплый весенний день. Ярко светит солнце, пахнет морем, а на фронте и в воздухе спокойно, как будто и войны нет. По дороге беседую со встречными, радуюсь теплу, затишью… Вот и красивое здание Сеченовского института. Напротив, в садике, отдыхают больные. И вдруг — стрельба, гул моторов, люди разбегаются… По соседству щелей не было, и я встал в подъезде ближайшего здания. Рядом раздалось несколько взрывов, рвануло дверь, посыпались стекла…

Тут неожиданная встреча. Подбегает Леонид Соболев, писатель. Тревога застала его тоже вблизи института. Леонид Соболев, Сергей Алымов, Александр Хамадан и другие писатели, поэты, артисты часто приезжали в осажденный Севастополь, знакомились с жизнью бойцов и жителей города, выступали на фронте, на предприятиях, в агитпунктах и убежищах. Их рассказы, стихи, песни печатались в центральной и нашей местной печати. Леонид Соболев и Сергей Алымов были частыми гостями на КП флота, Приморской армии. Их тепло встречали севастопольцы.

К сожалению, времени для беседы не было. Полуразрушенное здание института дымилось. С ближайшего телефона я позвонил в штаб МПВО и распорядился немедленно оказать помощь пострадавшим. Возле института слышу крик:

— Товарищ Борисов!

Женщина в рваном белом халате. Лицо и волосы в копоти, в крови. Узнаю Стефанию Яковлевну Троценко, главного врача поликлиники. До войны она работала в Институте физических методов лечения имени Сеченова, где сейчас помещалась поликлиника. Когда институт эвакуировали, Стефания Яковлевна, как член горкома партии, была оставлена в Севастополе и являлась уполномоченной института, а по совместительству и начальником медико-санитарной службы Северного района. Коммунисты поликлиники избрали С. Я. Троценко секретарем парторганизации.

Стефания Яковлевна рассказывает:

— Работа шла своим чередом. Вдруг загремели зенитки. Я распорядилась всем спуститься в убежище… Раздался невероятный грохот, меня отбросило к стене. Слышу крики. Поднимаюсь, и первое, что вижу, — прислонился к стене механик поликлиники Шинкаренко, с которым только что разговаривала… Лицо в крови, выбит глаз… Никак не найдем санитарку Иванкову, ее сынишку Шурика и еще двух человек… Погибло десять сотрудников, несколько человек ранено… Если бы вы пришли на две-три минуты раньше, и для вас все могло кончиться иначе…

Такое происходило почти ежедневно на наших глазах. А с территории Крыма, оккупированной захватчиками, поступали сообщения о чудовищных зверствах, совершаемых врагом над советскими людьми:

«В Симферополе за время своего хозяйничанья немецкие палачи расстреляли тридцать тысяч советских граждан…», «В Евпатории немцы расстреляли четыре тысячи стариков, детей и женщин…», «В деревне Чаир гитлеровцы зверски расправляются с мирным населением, не щадят ни женщин, ни стариков, ни детей, ни больных…»

Тысячи советских граждан были уничтожены фашистами в Керчи. Перед советскими воинами, освободившими Керчь, предстала зловещая картина изуверского истребления граждан нашей Родины.

Злодеяния гитлеровцев вызывали всенародную ненависть к ним. Новые тысячи патриотов поднимались на борьбу с захватчиками, усиливали свои действия народные мстители — партизаны.