Школьный дневник Петрова-Водкина

Приближалось 7 Ноября и в районном Доме Культуры должен был состояться традиционный праздничный концерт, подготовленный силами художественной самодеятельности коллективов города. Школа тоже должна была представить свой номер и на педсовете решили, что это будет выступление школьного хора с хорошей патриотической песней.

– Мы репетируем с хором дважды в неделю, Валентина Гордеевна. Все идет по плану, – учитель пения излучал уверенность.

– А какую песню вы взяли? – Валентине Гордеевне хотелось тоже немного быть причастной.

– «Москва майская», музыка братьев Покрассов, слова Лебедева-Кумача, – с торжественной ноткой в голосе ответил Анатолий Евгеньевич.

– А почему «майская», ведь концерт к 7 Ноября? – немного удивилась завуч.

– Песня красивая, праздничная, про столицу нашей Родины, – отринул Анатолий Евгеньевич сомнения Валентины Гордеевны. – Программа уже согласованна с райкомом, – успокоил он завуча. – Мы выступаем во втором отделении.

– А, ну хорошо. Держите меня в курсе дела. Может надо будет освободить кого-то с уроков для репетиций, или уроки перенести – я с удовольствием помогу, – удовлетворенно отпустила она наконец пуговицу пиджака Анатолия Евгеньевича.

– Конечно, обязательно, – заверил ее Анатолий Евгеньевич.

Хор был собран из учеников пятых–шестых классов. Солистом вызвался быть Петров. На прослушивании Петров понравился Анатолию Евгеньевичу – мальчишка бойкий, голос звонкий, слух есть, не мажет. Кроме того, его настойчиво рекомендовала старшая пионервожатая: «Петров активный пионер и к тому же он музыкальный мальчик – умеет барабанить и горнить». Для старшей пионервожатой Розы Александровны умение стучать на гулком пионерском барабане «пра-ле-пра-ле-пра-пра-ле-пра» и дудеть на тусклом медном горне в такт барабану на одной ноте, не пуская петуха, было очень музыкальным умением.

Петров действительно любил музыку. От отца остался магнитофон «Чайка-66» и несколько бобин с песнями Высоцкого и Окуджавы, которые Валька знал почти наизусть. На чистые пленки, купленные в местном универмаге, Валька записывал иногда с телевизионных «Голубых Огоньков» популярные песни. Иногда у кого-нибудь из пацанов каким-то чудом (откуда, спрашивать было не принято) появлялись записи западных групп и Петров переписал уже себе Квин и Донну Саммер. Каким-то образом Петров знал мудрёные названия многих музыкальных инструментов и даже мог их различить в оркестре, слушая по радио какую-нибудь симфоническую музыку.

С раннего детства он сам себе пел колыбельные песни. Не детские колыбельные, а самые настоящие взрослые песни. «Мама, можно я попою?», – спрашивал он вечером, лежа в кровати, через приоткрытую дверь своей комнаты, когда не мог уснуть. «Конечно, можно», – откликалась мать из другой комнаты. И Петров в полый голос, подражая Хилю, пел:

«У леса на опушке жила зима в избушке,

Она снежки солила в березовой кадушке.

Она сучила пряжу, она ткала холсты,

Ковала ледяные, да над речками мосты.

Потолок ледяной, дверь скрипучая,

За шершавой стеной тьма колючая.

Как шагнешь за порог – всюду иней,

А из окон парок синий-синий».

Или другую любимую песню:

«Под железный звон кольчуги, под железный звон кольчуги,

На коня верхом садясь,

Ярославне в час разлуки, Ярославне в час разлуки,

Говорил, наверно, князь:

– Хмуриться не надо, Лада, хмуриться не надо, Лада,

Для меня твой смех – награда, Лада.

Даже если станешь бабушкой, все равно ты будешь Ладушкой,

Для меня ты будешь Ладушкой, Лада».

Или, представляя себя стоящим на обрывистом берегу моря, раскинув в постели руки, как Магомаев, он пел:

«О море, море, ветрам и скалам ты ненадолго подаришь прибой,

Море возьми меня в дальние дали. Парус и волны вместе с тобой.

С то-о-бо-о-ой, с то-о-бо-о-о-й».

Хватало Вальки от силы на пару куплетов и скоро он засыпал под свое пение, продолжая видеть во сне истории, начатые песнями.

Праздничный концерт начинался с некоторым опозданием. Валька сидел в среднем ряду с краю. Школьный хор пел во втором отделении и старшая пионервожатая, курировавшая их выступление, разрешила посмотреть первое отделение концерта из зала. Зрители, собравшиеся в Доме Культуры с интересом прислушивались к шороху и переговорам за занавесом, похоже было, что хор занимает свои места. Наконец на авансцену вышла ведущая в красивом платье и объявила начало праздничного концерта, посвященного 57-й годовщине Великого Октября. Занавес раздвинулся. На ярко освещенной сцене под красным транспарантом «Из всех искусств для нас важнейшим является кино. В.И. Ленин» стоял в три ряда сводный районный хор. Мужчины в строгих темных костюмах, белых рубашках и галстуках и женщины в ослепительно белых блузках и темных юбках. К хору вышел дирижер – преподаватель музыкальной школы и их сосед дядя Коля Татаринцев. К стулу перед хором аккуратно прошел Анатолий Евгеньевич со своим огромным аккордеоном – их школьный учитель пения аккомпанировал доброй половине номеров в этом концерте. Дядя Коля взмахнул руками, Анатолий Евгеньевич уверенно потянул аккордеон, извлекая мощные аккорды, и хор запел торжественно:

«День за днем бегут года -