Шкурка саламандры

Как же хотелось заткнуть самого себя, заставить молчать! Северус замер в ужасе, чувствуя, как по лицу текут слезы. Он рассказал все. Про волшебников, их мир, Хогвартс, Азкабан. И про Мирабель. Он даже чуть было с собой ее не привел, остановил наказ Керна. Бель чувствовала, что с ее другом что-то не то, теребила его, заглядывала в глаза, даже плакала, а он — как сомнамбула — снова и снова возвращался к Лили. И мечтал о том, что они будут вместе учиться в Хогвартсе.

Письма из волшебной школы. Радость. И…

Ночью его грубо выдернули из кровати. Он ничего не понимал. Кто тут? Куда его волокут? Зачем?

Стариков видно не было. Закричала Мирабель. Северус рванулся из чужих рук. Укусил. Его ударили по лицу.

— Звереныш!

В гостиной его швырнули в угол, связав заклинанием. Он с ужасом смотрел, как по лестнице спускается… Аурелиус Принц с Мирабель, перекинутой через плечо.

— Забавная зверюшка, — хмыкнул он, — боюсь, что с инициацией может и не получиться, но в любом случае — опыт интересный.

— Если что-нибудь получится, дайте мне знать, — сказал Дамблдор. — Огненная Танцовщица — это очень полезное приобретение. Надо же, какая польза от старины Джона. Даже после смерти.

— С этим что? — Принц указал на Северуса.

— Между прочим, это ваш внук, — ответил Дамблдор.

— От Эйлин? — переспросил Принц. — Полукровный ублюдок? Еще чего не хватало! Сам зааважу.

— Ну, зачем же, — Северус замер от ужаса и омерзения под холодным взглядом голубых глаз, — мальчик сильный. Может и пригодиться. Посмотрю, что можно сделать.

Мирабель тихонько всхлипывала. Принц вышел из дома и аппарировал. Северуса схватили за шиворот и вытащили во двор.

— Глупый мальчишка, — ворчал Дамблдор, разнося заклинаниями коттедж Кернов, — но ты еще пригодишься. Поживешь у своего папаши, ничего страшного. Посмотрим, что у тебя в голове. Посмотрим. Как думаешь, красиво?

Северус в ужасе смотрел на горящие развалины.

— Но, по-моему, чего-то не хватает, какого-то завершающего штриха. Хм… Есть у меня один ученик, любит красивые эффекты. Видел я у него один рисунок. Да, вот так гораздо лучше.

Над тем, что еще недавно было уютным домом, развернулась Темная Метка. Хотелось кричать, но сил не было.

Тобиас Снейп сыну не обрадовался, но его мнение никого не интересовало. Что он мог противопоставить волшебнику? Ничего. А Северусу стерли память про дом Кернов и его подругу.

Годы учебы в Хогвартсе оставили ощущение безнадежности. Мерлин, каким он был жалким! Он носил сумку Лили на занятия, помогал ей в библиотеке. Над ним смеялись, подшучивали. А Лили все принимала как должное. Даже мадам Помфри заинтересовалась, не подлил ли кто Северусу Амортенцию или еще что-нибудь. Вмешался Дамблдор. Небольшое внушение, ослабление действия артефакта — и все по новой.

Лили уже утомляла эта связь, теперь Северус отчетливо замечал, как она морщилась, когда он подходил слишком близко. Как старалась общаться с Северусом так, чтобы этого не видели ее приятельницы с Гриффиндора. Она бы давно поругалась с ним, но Дамблдор бдил и снова и снова настраивал артефакт, регулируя время, проведенное подопытными вместе, а потом правил им память.

На пятом курсе они не просто так поссорились. Лили накопила достаточно магии, ее можно было переключать на Поттера. Северусу же досталась жуткая ломка от разрыва связи вампир-донор. Он все еще оставался сильным волшебником, но кое-какие изменения стали необратимыми. Худоба, нездоровый цвет лица. Перепады настроения и невозможность выстраивать нормальные отношения. Но даже такого его еще можно было использовать.

Его талантами к зельеварению вовсю пользовались на факультете. Да и как еще он мог заработать хоть немного денег? Кое-какие его опыты контролировал лично Дамблдор, не забывая стирать Северусу память, если талантливый ученик слишком углублялся в темную магию. Северус вспоминал жуткие рецепты. Чего он только не варил для директора Хогвартса! Ничего, теперь эти воспоминания пригодятся.

Дамблдор, кстати, отлично знал, что Снейпа вербуют в УПСы. Он даже подтолкнул его туда, чтобы воспользоваться потом. Ну, в самом-то деле, кто-то должен был помочь юному дарованию? Оплатить учебу, помочь с лабораторией. Не директору же Хогвартса этим заниматься. Пусть Том Риддл платит.

— Северус! Северус! Не плачь! Не спи! Северус!

Он медленно открыл глаза. Пентаграмма погасла, а его самого теребила Мирабель. Он обнял ее и уткнулся в пушистые волосы.

— Ящерка… Никому тебя не отдам! Прости меня за все! Если сможешь…

Блаженное тепло накрыло его с головой. Вот оно — счастье. Родное. Любимое. Вздыхает рядом, уткнувшись в шею. И ничего больше не нужно. И никого.

— Зелье выпей, — напомнил спустя некоторое время Алхимик, — а то в гроб краше кладут. Насмотрелся мерзостей?