Шлак

— Вам раздали специальные планшеты, — продолжила говорить мисс Лизхен. — В них заложена карта города и показана точка, до которой необходимо добраться. Для этого у вас есть сутки. Времени больше, чем достаточно. Но не забывайте, что для прохождения следующего этапа вам понадобятся силы, поэтому, чем быстрее вы доберётесь до места, тем больше времени будет на отдых перед вторым этапом. Особо хочу сделать акцент на том, что заряд на вашей ноге обязательно взорвётся, если его не обнулить. Любая попытка сбежать, не прийти вовремя на свою контрольную точку или как-то отключить устройство приведет к потере конечности. Последствия, надеюсь, всем понятны. Если кто-то думает, а такие случаи были, что лишившись конечности он получит медицинскую помощь и выйдет из шоу — не обольщайтесь. Выход из шоу только через ворота в Загон. Самострелов и прочий хитрозадый шлак в лучшем случае ждёт пуля. Дальше, — она сделала жест, и техники вручили каждому по два листа бумаги. — Это контракт, краткий перечень того, что вы можете…

— Подохнуть, — оскалился рыжий.

— …что не можете и обязательства Конторы, — не обращая внимания на его реплику, продолжила Элизабет. — Подпишите. Один экземпляр останется у вас, другой нам. Прочтите на досуге, чтобы избежать недоразумений, но если у кого-то возникнут вопросы, то он может подтереться этим листком, потому что условия контракта неизменны.

Хорошее откровение, самое познавательное из всего, что ассистентка тут наговорила. Читать я не стал, поставил подпись, свой экземпляр сложил и спрятал в карман.

После инструктажа всех вывели на улицу. За колючей проволокой открывалась панорама на окраину города. Он начинался за пустырём, метров за триста от внешнего поста. Двух-трёхэтажные дома, асфальтовые дорожки. К востоку уходили тополиные заросли, справа тянулся железнодорожный путь. На пустырь от него уводила тупиковая ветка с разворотной платформой.

Мы прошли вдоль колеи, потом через заросший кустами дворик и вышли на съёмочную площадку. Операторы, софиты, девушка, подающая кофе. Обычная земная жизнь. Только по периметру вооружённая до зубов охрана, и не с дробовиками, как при сборе крапивницы, а с АК-200 с полной обвеской. По краям две спаренные зенитные установки на электрических платформах, похожих на упрощённые автомобили позапрошлого века. Всё, что я до сих пор видел на колёсах, если не считать бронетранспортёра у входа на ферму, ездило либо на электричестве, либо на пару, либо на конной тяге.

Коптич закусил губу.

— Не знал, что за кадром такие зубастики стоят.

— Против кого они зенитки приготовили? — вглядываясь в небо, спросил я.

— Точно не против тварей. Такие аппараты любую в брызги разнесут. Даже ревуна.

— Против кого тогда?

— Есть твари покруче, их иногда людьми называют.

Между двумя полуразрушенными зданиями была установлена сцена. Впереди рамка с декоративным занавесом, на заднем плане картинка: что-то вроде пастушьей пасторали. На её фоне выстроились девушки в бикини, в сетчатых чулках, с заячьими ушками и хвостиками. Мордочки раскрашены, губки накачены, ручонки невинно сложены на лобном месте.

На краю сцены стоял Мозгоклюй.

Во время отбора в общей камере он выглядел спокойным и вдумчивым, а сейчас превратился в аляпистого клоуна. На голове розовый цилиндр, подстать ему розовый смокинг с ядовито-жёлтыми лацканами и обшлагами. В руке чёрная трость с большим серебряным набалдашником, на ногах жёлтые ботинки с круглыми выпяченными носами.

Реально клоун. Можно даже добавить: злой клоун.

Но это то, что видел я с точки зрения уготованного к убою шустрого зайца. Зрители увидят картинку иначе. Достаточно вспомнить блеск в глазах Коптича. Мозгоклюй предстанет перед ними светочем радости в утончённом мраке ежедневного сотрудничества. Шоу давало людям возможность снять психологическое напряжение и подпитаться позитивом. Смерть со стороны всегда наполняет особого рода радостью — это же не меня убивают! — и человек становится более покладистым. Иначе Контора ни за что бы не пошла на расход ценного ресурса. Полсотни потенциальных тварей — килограмм недополученных нанограндов! Натуральное расточительство.

Перед сценой собрались операторы. Мозгоклюй говорил, тыча в них пальцем:

— Больше задниц. Больше! Крупным планом! Почему я должен повторять одно и тоже? И спереди снимать не стесняйтесь. Не надо мне пошлого пуританства и ложной скромности. Всё должно быть максимально доступно и во весь экран, — он развернулся к девицам. — А вы не жмитесь, словно девственницы на первом свидании. Хотите назад в блоки? Больше страсти, больше жеманности. Подмышки побрили? Вы — сладкая надежда каждого зашлакованного в этом мире грязи и слёз!

Он вышел на середину сцены, перехватил трость и поднял над головой.

— Готовы? Музыка!

Ударил канкан. Девицы, задирая колени к подбородку, пошли по сцене. Мозгоклюй крутанулся на месте и шагнул вперёд, выставив трость перед собой.

— Ты ждал меня? Мой зритель, я пришёл!

Девки позади него взвыли:

— Шоу Мозгоклюй! Шоу Мозгоклюй!