Шлейф

— Нет. Алексей Федорович был твоим пациентом. Он чем-то серьезно болел, судя по блокноту с заданиями, которые кое-кому тоже приходилось выполнять. Хотя тебе должно было быть известно, что психотерапевтические методики не дают результата. А электрошок плохо влияет на память. Тебя им, случайно, не лечат?

— Ты о чем?

— О рецепте на снотворное, которое ты выписал Алексею Федоровичу собственной рукой. Он лежит в чемодане.

— Если бы все пациенты, которых я лечил, сдавали мне чемоданы…

— Твои Христы тоже друг от друга открещиваются.

— Они психически больны!

— Это мы уже обсуждали… Тот, кто режет вены и готов лезть в петлю, по-твоему, болен психически, а тот, кто истязает, расстреливает — просто сволочь?

— Совершенно верно, одних следует лечить, других — отдавать под трибунал.

— Проще всех усыпить. Рецепт есть.

Право на истину

Прерванный на полуслове Павел Исаевич Люблинский завелся от легкого прикосновения к клавише.

«…„Средневековые процессы о ведьмах“, „Процессы против животных в средние века“, этно-юридический очерк „Человек и животное“, „Из области веротерпимости“, „Клятва по современным учениям“, „Женщина в праве“, изданная под псевдонимом Орович…»

Из-за Арона улетучилась часть некролога.

Ладно.

«К началу 1900 годов у Якова Абрамовича наметился «определенный поворот от историко-юридических очерков к освещению новых вопросов из области цивилистики. Признанию прав собственности на так называемые нематериальные блага посвящена книга „О литературной собственности“, выдержавшая три издания. Наряду с этим его интересует право на собственное изображение, которому он посвящает несколько очерков в журнале „Судебное обозрение“, и „Вопрос о праве на истину“. Расширение прав собственности в сторону охраны нематериальных благ автор считал одним из ценных достижений правовой культуры.

Много сил отдал Яков Абрамович делу просвещения. Как основатель юридического издательства он выпускает еженедельный журнал „Судебное обозрение“, а также „Вестник законодательства“ и „Вестник судебной практики“. В 1907 году Яков Абрамович вступает в ряды адвокатуры Петербургского округа и занимает в ней почетное место. Дальнейшая его литературная работа приобретает уклон более практический, о чем свидетельствуют статья „Законы о состояниях“ и прочие сочинения по вопросам практики для „Журнала Министерства юстиции“.

С началом войны литературная деятельность его замирает, и к этой полосе относится лишь небольшая статья «Война и исполнение обязательств». После возрождения у нас юридической литературы Яков Канторович, находясь еще в Германии, помещает в журналах ряд статей и заметок».

Перечислив два десятка названий и держа между ними равные по длине паузы: «Психология свидетельских показаний» — раз-два-три, — «Хозяйственная система СССР» — раз-два-три, — Павел Исаевич перевел дух и перешел к завершающему пассажу.

«Со смертью Канторовича редакция „Права и Жизни“ лишается одного из деятельных своих сотрудников, а наша новая юридическая литература — одного из талантливых своих популяризаторов».

«Смерть — это лекарство, коим природа излечивает все» — так начал свою речь Анатолий Яковлевич. Обнажив голову и держа в одной руке черную кепку, а другой прижимая к себе несчастную мать, он говорил о безупречной гражданской позиции отца.

— Она сформировала наше мировоззрение. Володя занят экономикой, первое издание его книги о советских синдикатах только что ушло в печать. Я, как представитель Народного комиссариата по иностранным делам, выполняю ответственную миссию в Китае. Там у нас с Шурой недавно родился сын. Пусть же и он унаследует то лучшее, что было в отце и передалось нам. Профессор Пергамент, которому я обязан вовлеченностью в историю Китая, а также, не в меньшей мере, своей позицией в Пекинском университете, передает всем собравшимся глубокие соболезнования.

Слова прощания прозвучали и из уст представителей научных издательств.

Курьезов в судьбе покойного не было, кривить душой не пришлось.

Атмосфере умиротворения способствовало и благолепие золотой осени. Ни одной тучи не пронеслось над головами, ни один лист не пристал к лицу.

Часть 2

Изображение «бредовых» мотивов в искусстве

Судьбы закон безжалостен и строг

«Словно бы постигший то, чего не постигал ранее, приближается к тому, от чего был далек. Пойми это». (Рамбам. Путеводитель заблудших).

Бред — совокупность болезненных представлений, рассуждений и выводов, овладевающих сознанием больного, искаженно отражающих действительность и не поддающихся коррекции извне [Блейхер, Крук 1996]. Бред — ложное мнение, основывающееся на искаженном представлении о реальности, которое упорно отстаивается вопреки мнениям абсолютного большинства и вопреки неопровержимым и очевидным доказательствам в пользу противного [DSM-IV 1994, Leeser et al. 1999].

Что-то щелкнуло, экран потух.

Перезагрузить компьютер?

Кнопка power бессильна.

Пропал перевод статьи.

Да нет же, в небытие рухнуло ВСЕ. Такая же штука случилась когда-то и с ней. Не починили. Что делать?