Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Тебе еще рано! – Антонина ласково погладила по головке сына, – ты еще в школу не ходишь! А вот папке из бутылочки Михсергеича можно и налить рюмочку, потому что сегодня ночью дядя Христос родится!

– Папке? – тихо удивился Мазаев.

– А что?! – подбоченилась Антонина, – раз замуж, когда невтерпеж было, взял, так уж от приданого, будь добр, не отказывайся!

– Да я не отказываюсь… – промямлил Мазаев и тоже погладил Радика по голове.

Радик недовольно взбрыкнул, стряхнул ладонь Мазаева и строго спросил мать:

– Тоня! Где рюкзак?!

– Да, Тонь, – вернулся Мазаев к началу разговора, – рюкзак нужен. Тут наши энтузиасты недалеко от Уфы йети нашли!

– Кого?! – Антонина сразу поняла, что новогодние каникулы закончились, медовый месяц, возможно, тоже, – опять энтузиасты! Опять инопланетяне!

– Нет, Тонь, это не инопланетянин, хотя гипотеза интересная! Это снежный человек такой, только рыжий, вонючий и в два раза больше! Его в поселке Алкино завклубом Ремпель вместе с художником-оформителем Фахретдиновым опознали по косвенным уликам! Не сегодня завтра самого зафиксируют! – Мазаев свел брови к переносице. – В глубоких сугробах, что за фермой намело, огромные следы, уходящие в сторону лесопосадки, – раз! Разрушенная загородь из толстых жердей перед коровником – два! Обильные экскременты неясной консистенции – три!

– И все?! – Антонина застыла с бутылкой водки, вытащенной из рюкзака.

– Ну почему все?! На ферме наверняка пропала какая-нибудь буренка, а то и две! – Мазаев возбужденно закружил по кухне, – но с этими доярками бесполезно разговаривать, у них на все вопросы только шутки ниже пояса! А зоотехника только спроси, сразу весь падеж скота на йети спишет, еще и недостачу по молоку повесит!

– Так вот, значит, какой ремпель ниже пояса! – Антонина положила бутылку обратно в рюкзак, затянула тесемку и завязала на большой бабский узел. – Не дам! С полиэтиленовым пакетом езжай, в самый раз для гостинцев твоим дояркам! Они неприхотливые!

* * *

«Ну как дела, как жизнь новобрачная?» – загудел кран горячей воды.

– Нормально, Михсергеич! – Антонина сполоснула тарелку и поставила ее в дюралевую сушилку.

«А у меня дочка сегодня родилась!» – похвастался главнокомандующий.

– Как?! – выронила из рук чашку Антонина, – неужто Раиса Максимовна еще того?..

Михаил Сергеевич загудел с переливами:

«Ты чего, Загубина, совсем спятила! Тридцать три года назад это было!»

– Ой, Михсергеич, как же вы так с Рождеством-то подгадали?! – Антонина присоединила отколотую ручку к чашке, вздохнула, выбросила ручку в мусорное ведро, покалеченную чашку, подумав, поставила в дюралевую сушилку. – Я не спятила, просто плохо соображать стала от эмоционально-психического расстройства, потому как семейная жизнь обязывает!

«Да никуда твой Костик не денется! – брал протяжную ноту глава государства, – а если так тревожишься, то езжай вместе с ним! Радику заодно красоту родного края покажете!»

– И то! – согласилась Антонина.

– Тонь, – зашел на кухню озабоченный Мазаев, – надо что-то с краном делать! Не кран, а прямо саксофон какой-то!

«Кстати, о саксофоне! – поддержал разговор Генеральный секретарь ЦК КПСС, – в Америке есть такой штат, Арканзас называется. Сам по себе заштатный штатишко, по размеру и численности населения меньше вашего Башкортостана будет! Но работает там губернатором парень по имени Билл. Так вот, этот Билл, Крючков из КГБ докладывал, на саксофоне играет так, что стоит ему взять ноту “ля”, как все девушки из губернаторской обслуги просто на колени падают!»

– И что? – не поняла аллюзии Антонина.

«Как что! – пояснил Горбачев. – Согласился с Крючковым, что к этому Биллу Клинтону надо присмотреться, есть у него потенциал! Глядишь, и с ним какой-нибудь договор заключим!»

– Как что?! – удивился Мазаев. – Надо сантехников вызывать, пусть кран чинят!

Антонина положила в сушилку последнюю тарелку и выключила воду.

– Мне не мешает! А в Алкино рыжих, вонючих инопланетян мы вместе с тобой едем искать! Заодно будем Радику зимнюю красоту родного края показывать, нечего всеми днями черниковские нефтезаводы нюхать! Доставай из кладовки лыжи!

7 января

Художник-оформитель Фахретдинов ходил в распахнутом ямщицком тулупе по платформе станции Алкино и время от времени спрашивал у завклуба Ремпеля:

– Приедет?

Ремпель отмахивался и, стоя на одном месте, покачивался в новеньких осенних ботинках с носок на пятки и обратно. Специально надетые по торжественному случаю ботинки мало того, что совершенно не грели, оказались еще и малы.

– Надо было зоотехника Ильяса взять для солидности, – продолжал ходить кругами Фахретдинов, – вдруг из Уфы целая делегация прибудет!

– Идет! – зашевелилась платформа.

Ремпель с Фахретдиновым вместе с толпой сначала пошли навстречу притормаживающей электричке, потом торопливо засеменили следом, а когда, зашипев, электричка наконец встала, заметались между дверьми вагонов.

– Товарищ Ремпель! – крикнул Фахретдинову Мазаев из тамбура, – принимайте!

Фахретдинов схватил протянутые лыжи и передал их Ремпелю.

– Я же говорил, зоотехника Ильяса надо было брать – делегация!