Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Да ну! – всплеснула руками Антонина, – как жалко, что Радик не увидел!

– Здоровенный лось оказался, к коровникам подходил, об углы терся и мычал неприлично! – усмехался Мазаев.

– Зачем терся, зачем мычал? – удивлялась Антонина.

– Наверное, в лесу доступных лосих не осталось, вот и пришел к изголодавшимся домашним животным, – пожимал плечами Мазаев.

– Что с мужиками любовь делает! – вздыхала Антонина и тут же беспокоилась: – Как бы его этот полоумный зоотехник не поранил из своей фашистской винтовки!

– Не! Нечем! Милиционеры ружье у него отобрали! – успокаивал Мазаев, – да и некому! За покушение на основы государственного строя в лице председателя сельсовета Ильяса отправили принудительно избавляться от алкоголизма в лечебно-трудовой профилакторий в соседний поселок Юматово.

Глава вторая Анжела и др.

15 января

– А теперь, Ангела, – председатель партии «Демократический прорыв» Вольфганг Шнур пожал руку Ангеле Меркель, – на Берлин!

– Опять громить штаб-квартиру штази? – усмехнулась Ангела.

– А что там еще делать?! – Вольфганг открыл стеклянные дверцы шкафа и нежно сдунул пыль с бетонного обломка, – ненавистную для всех демократов стену уже прорвали!

– В качестве кого, герр Шнур? – Ангела протянула председателю «Демократического прорыва» свежую ксерокопию его личного дела.

– Э-э… – задумался Вольфганг, – референта… редактора отдела партийной агитации…

– Ну!.. – скривилась Меркель.

– А давай в качестве руководителя молодежного крыла нашей партии! – вдруг принял решение Шнур.

– Другой разговор! – просияла Ангела и шагнула к двери выполнять задание.

– Меркель! – остановил ее Шнур и кивнул на ксерокопию своего дела: – Ты бы мне заодно и оригинал вернула…

Ангела укоризненно покачала головой:

– О чем разговор, герр Шнур! Только оригинал у меня не с собой, а в надежном месте. Как вернусь с задания, так сразу со всех ног в надежное место, а оттуда уже к вам, герр Шнур!

«Далеко пойдет», – подумал председатель партии «Демократический прорыв» и добавил безобидное, беззубое немецкое матерное слово.

* * *

– Васька, растуды тебя туды! – обнял Ваську двоюродный брательник Стас.

– Стас, братуха, туды тебя растуды! – Василий Загогуйла по-донкорлионовски прикоснулся щекой к левой щеке брата, потом к правой.

– Сработало письмо Горбачеву! – радовался Стас, – дали условно-досрочное! На зоне никто из пацанов не верил, туды-растуды!

Васька снисходительно приобнял брательника:

– Правильно пацаны, туды их растуды, не верили! Горбачев из твоего письма детский самолетик сложил и с мавзолея Ленина…

– Который живее всех живых?! – перебил Стас, вспомнив коррекционную школу в Шкаповском переулке.

Василий, ненадолго задумавшись, кивнул:

– …запустил президенту Бушу в Вашингтон! А за твое УДО я проворным людям свою Тойоту отдал!

– Целую Тойоту?! – ошеломленно взглянул Стас на двоюродного брата.

– Не напрягайся, братуха! У нее радиатор потек, клапана застучали, Аленка Синицына своим каблуком обшивку на заднем сиденье продырявила! – похлопал по плечу Стаса Васька.

* * *

«Да не пускал я Джорджу Бушу самолетики из жалоб трудящихся и осужденных! Если бы я, Загубина, из приходящих мне писем самолетики складывал, то мне пришлось бы круглые сутки только этим заниматься! И все равно бы не справился, даже если бы всем Политбюро ЦК складывали! Даже если бы Раиса Максимовна вдруг отвлеклась от домашних дел и со всеми домработницами выказала желание помочь! Никак бы мы столько самолетиков из этих кляуз и рационализаторских предложений, которыми набиты картофельные мешки в подвалах Кремля, не сделали!»

– Так я, Михсергеич, тоже самое Ваське и сказала! – Антонина поставила большую кастрюлю из-под борща в раковину и прибавила горячую воду. – А он, дурачок, смеется! И брательник его, Стасик-уголовник, тоже дурачок! Тоже смеется!

– Тонь, ты чего кричишь?! – заглянул на кухню Мазаев.

– Сам кричишь! – вдруг обиделась Антонина, – готовишь им сначала с утра до вечера, за пять минут все съедят, потом с вечера до утра моешь! И слова доброго не услышишь! Не обнимет никто, в плечико не чмокнет, в шейку не подует, ушко не пощекочет! Попреки одни! Кричу я, видишь ли! Я у себя дома, между прочим!

– Ну ладно… – кивнул Мазаев, – вижу, что все нормально, – и закрылся в туалете с журналом «Новый мир», перегнутым пополам на «Архипелаге ГУЛАГе» Солженицына.

18 января

Антонина купила буханку хлеба и зачем-то десять консервных банок морской капусты. Кассирша, усмехнувшись, пересчитала банки:

– Может, еще возьмете, женщина? А то нам эту капусту девать некуда.

– Она полезная! – покраснела Антонина. – Михсергеич говорил, там йода много.

– Он скажет! – высыпала сдачу на прилавок кассирша.

Антонина расстроенно сложила банки в большую хозяйственную сумку, вышла из магазина и приостановилась – знакомая фигура махала ей рукой.

– Тонька! Загубина! – кричала издалека Люся Кренделькова и семенила в новых сапогах на высоком каблуке.

– Ты чего вырядилась? – с завистью посмотрела на сапоги Антонина.