Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

Антонина доехала до конечной восьмого маршрута, выволокла из троллейбуса сумку и чуть тут же ее не выронила, уставившись на то, как Васька Загогуйло усаживает в свою «Ауди» Лайму Шарунас.

– Как жизнь, Загубина? – Васька Загогуйло подмигнул Антонине и захлопнул дверцу со стороны Лаймы.

– Вася, ты чего это?! – почти шепотом спросила ошеломленная Антонина. – Она же девочка совсем!

– Паспорт показать?! – опустила стекло Лайма и презрительно закурила тонкую белую сигарету с золотым ободочком на фильтре. – За своими спиногрызами следи, мамаша!

Антонина чуть не задохнулась от возмущения, но пока искала адекватные слова в ответ, Василий еще раз подмигнул: «Вот так-то!», сел в автомобиль и дал по газам.

Длинная серебристая «Ауди» Загогуйло умчалась в сторону ресторана «Сакмар», стайка воробьев, беспрерывно чирикая, пролетела мимо, зашелестела листва, сизый никотиновый бублик равнодушно проплыл мимо Антонины.

* * *

– Чего они хотели, Миша? – спросила Раиса Максимовна, тревожно провожая взглядом молчаливо идущих к своим черным автомобилям Бакланова, Шенина, Болдина, Варенникова и Плеханова.

– Да черти что удумали! – возмутился президент. – Не подписывай, говорят, 20 августа новый союзный договор, мол, новая федерация суверенных государств будет во сто раз хуже старого СССР!

– Не их ума дело! – отвернулась от окна Раиса Максимовна.

– Я так и… – почти согласился с женой Михаил Сергеевич, но покачал головой: – Нет, они же не последние люди, имеют право на плюрализм в своих головах!

– Чего еще? – Раиса Максимовна опять повернулась к окну.

– Еще предложили, – президент нахмурился, – создать комитет и ввести по всей стране чрезвычайное положение!

– Андропов бы их за такие предложения! – усмехнулась Раиса Максимовна.

– Сталина вспомни! – усмехнулся в ответ президент.

– Чего вспоминать, – слегка вскинула подбородок Раиса Максимовна, – они отсюда бы не на самолете полетели в московских палатах заседать, а в столыпинском вагоне поползли в Сибирь тундру асфальтировать!

– Вот именно так я и отбрил генерала Варенникова! – расправил плечи главнокомандующий. – Черт с вами, сказал, делайте что хотите. Но доложите мое мнение!

– Какое мнение?! – удивленно посмотрела на мужа Раиса Максимовна. – Кому доложите?!

– Ну, там!.. – сделал круговое движение рукой Михаил Сергеевич и тут же закрыл тему: – Ладно, хватит, нога вон болит!

* * *

– Тут мы и живем! – Загогуйло завел пьяненькую Лайму в просторную квартиру умершего две недели назад от обширного инфаркта тестя Жоржика Кукина – профессора Клюквина.

Лайма запинула туфли в угол коридора и потребовала выпить.

– Щас! – полез в холодильник Васька. – О! Есть холодненькая водочка!

– Мартини! – Лайма развалилась на диване недавно усопшего Клюквина.

– О! Есть болгарская «Плиска»! – обрадовался Васька.

– Только мартини! – капризничала Лайма. – Я буду пить, как Джулия Робертс, только мартини! И обязательно… – Лайма вдруг впала в ступор, потому что никак не могла вспомнить: с вишенкой или с оливкой?..

В левой руке Загогуйло была бутылка «Плиски», в правой – два хрустальных стакана, которые он держал указательным и средним пальцами, сунув их внутрь. Лайма посмотрела на длинные пальцы, причудливо деформированные в изогнутом стекле, и с трудом подавила рвотный позыв:

– Музыку поставь!

– Тото Кутуньо? – Загогуйло вытянул пластинку из плотной стопки рядом с проигрывателем «Арктур 006».

– Ой, ну кто сейчас это старье слушает?! – икнула Лайма и вдруг увидела висящую на стене гитару: – Лучше сам спой!

Василий снял гитару, ударил по струнам и запел про молодого вора, которого злые менты везут на расстрел.

Лайма с трудом дослушала:

– А Виктора Цоя можешь? «Звезду по имени Солнце» или лучше «Группу крови на рукаве»?

– Хватит про кровь! – отложил гитару Загогуйло и взял в руки стакан: – Тост скажу!

Василий приободрился и произнес свой любимый тост про девушку, ступающую в море и приподнимающую при этом платье.

– В этом году родители опять на Черное море потащат, опять в Анапу! – Лайма сделала глоток коньяка и сморщилась.

– При чем тут Анапа? – Василий налил еще и не без раздражения одним махом вплеснул в свое горло: – Тут смысл в другом, девочка!

– В чем, Василий Степанович? – сосредоточилась Лайма.

– Ну в том, что она идет, а вода все выше, а платье надо поднимать и поднимать, ну и видно ноги там, живот, грудь и вообще.

– А кому видно? Разве она при людях в воду заходит? – удивилась Лайма.

– Да откуда я знаю! – Василий налил себе еще полстакана и тут же выпил.

– Но ведь если кто и есть на берегу, – увлеклась логическим построением Лайма, – девушка-то в воду заходит, и вода ее скрывает, а когда девушка будет из воды выходить, она платье опять будет вниз спускать.

– Ну тебе только анекдоты рассказывать! – Василий вернулся к проигрывателю и поставил Тото Кутуньо. Жгучий брюнет подмигнул Загогуйло с обложки пластинки и запел на интимном регистре с хрипотцой «итальяно веро».

– Ты же говорил, что это тост! – икнула Лайма. – Но, если это анекдот, тогда другое дело! Подойди ко мне!