Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Гласность! – развел руками Кильмаматов.

Через десять минут пробка из красно-желтых трамваев на проспекте Октября рассосалась, инспектор ГАИ Лампасов выписал Шишкину штраф, примчавшаяся на место происшествие теща успокоила дочь и потребовала у Павла Семеновича водительские права, доверенность и ключи от автомобиля с гаражом, чтобы впредь неповадно было!

* * *

Вечером нетрезвый Шишкин пил кружку за кружкой крепкий индийский чай, выскабливал из вазочки земляничное варенье мамы Антонины Валентины Петровны и в сотый раз говорил:

– Нет у меня к тебе претензий, Тоня!

Антонина давно перестала слушать завгара, но Шишкин все повторял:

– Но ущерб налицо, Тоня! Опять же жена Леля с тещей, мамой, то есть! У тебя больше варенья нет?

– А?.. – Антонина удивленно взглянула на Шишкина, она слушала, как по всему Союзу Советских Социалистических Республик раздается колокольный звон – Валентина Петровна накануне ей рассказала, что в далеком Загорске в Троице-Сергиевой лавре Поместный собор отмечает тысячелетие крещения Руси. Антонина знала, что космонавты Соловьев, Савиных, Александров тоже радуются со всем православным народом и сверху по-гагарински улыбаются.

Глава девятая Мировая нестабильность

12 июня

Люба Лесопосадкина сидела за столом, плотно уставленном бутылками, салатами, соленьями, нарезками и ревела. Выпивала рюмку самодельной клюковки, закуривала «Золотое руно», отодвигала локтем «Оливье», роняла голову на руку и ревела. Любу Лесопосадкину никто не поздравлял с тридцатилетием. Мужская половина общежития сослалась на непреодолимые обстоятельства и битком набилась в Красном уголке перед телевизором, болея за сборную СССР на чемпионате Европы по футболу. Женская половина, пообещав доделать несколько пустяковых, но неотложных дел и тут же вернуться, заперлась в библиотеке Сони Ивановой, чтобы у маленького переносного телевизора в подробностях разглядеть всех претенденток на звание «Московской красавицы» первого в Стране Советов конкурса красоты.

Через полтора часа дверь в комнату Любы все же распахнулась:

– Ты чего хнычешь?! – удивился Выдов, – мы же выиграли! Один – ноль! Гуллита с ван Бастеном обыграли! Пятнадцатого с ирландцами будем играть! Ладно потом расскажу, как все было! – и убежал дальше по коридору радостно распахивать двери.

Следом за Выдовым робко постучала Антонина и тихо вошла:

– Я с Радиком, поэтому ненадолго. Поздравить только и домой.

– Проходи, Загубина, – Лесопосадкина криво усмехнулась: – На безрыбье и Радик кавалер! Давай, хоть с тобой выпьем!

Антонина нахмурилась, протянула Лесопосадкиной шоколадного зайца, оставшегося от новогоднего подарка Радику, подняла рюмку с клюковкой и решила тоже криво усмехнуться:

– Не плачь, Люба, Лева Сидоров сказал, что тридцать лет – это бальзаковский возраст, а он для мужчин самый лучший, потому что женщина на четвертом десятке начинает мудреть и перестает капризничать!

– Это у меня бальзаковский возраст на четвертом десятке?! – вскипела Лесопосадкина, – это я мудреть буду?! Это я капризничать перестану?! Молодуха нашлась! Да на таких, как ты, только Васьки-уголовники зарятся да женатые завгары-подкаблучники!

Побледнела Антонина, но не успела выдать Лесопосадкиной в ответ длинный мужской список троллейбусного депо номер два, потому что в комнату влетели общаговские женщины и мужчины:

– Ни кожи, ни рожи! – фыркнула Соня Иванова.

– Вася Рац – красавец! – цокнул языком Ричард Ишбулдыевич.

– Жердь малолетняя – 183 сантиметра! – пискнула молодой водитель Луиза.

– Как он подключился по левому флангу! – поддержал Ричарда Ишбулдыевича Серега Шептунов.

– Десятиклассница, 1971 года рождения! Они бы еще детишек из яслей привели! – Люся положила себе на тарелку салат горкой, зацепила вилкой несколько кружков колбасы и надкусила большой сочный огурец.

– С угла штрафной, под правую штангу! А вратарь только руки развел! – Выдов налил себе полстакана клюковки, – ночью под утро непременно стишок сочиню – но близок, близок миг победы, ура! мы ломим; гнутся эти…

– Улыбка до ушей, корона малюсенькая – чуть с головы не свалилась! Машей зовут, Калининой! – Соня, Луиза и Люся попытались разъяснить Лесопосадкиной суть дела.

– Какой-такой Калинин?! – бурно вмешались Ричард Ишбулдыевич, Серега Шептунов и Денис Выдов, – это Рац гол забил! Давай, Люба, выпьем за наш первый гол! Давай, Лесопосадкина, за твой удачно совпавший день рождения, за Ваську Раца!

Антонина взяла за руку Радика, сказала всем «до свидания» и вывела сына из галдящей комнаты. Ее уход не заметил никто, лишь Люба Лесопосадкина молчаливым взглядом проводила Антонину до дверей, развернула шоколадного зайца и откусила ему голову.

Летний вечер был мягок и необычайно уютен, теплый ветерок шелестел в молодой листве, воробьи веселой гурьбой купались в пыли, грузные голуби гукали и ходили кругами, молодая мама держала мальчика за маленькую ладошку, они жмурились от удовольствия и нежно улыбались друг другу.

25 июня