Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Я согласен с Генеральным секретарем ЦК КПСС, – нежно улыбнулся адвокат.

Судья нахмурил брови и зыркнул в сторону шептавшихся коллег, потом сделал паузу в двадцать семь секунд и назначил Станиславу Загогуйле наказание в виде двух лет общего режима, а Василию в виде года колонии-поселения.

– Вася! – крикнула сквозь слезы Антонина.

Масгут Мударисович Идрисов вскочил и зааплодировал, завгар Шишкин оторвался от толстой промасленной книги «Ремонт ЗАЗ-1102 «Таврия», встал и тоже зааплодировал, старший диспетчер Зинаида, поймав краем глаза движение, оборвала на полуслове наставление молодому водителю Луизе, встала и зааплодировала, бригада ремонтников на среднем ряду встала вслед за Зинаидой и зааплодировала, задние ряды недоуменно переглянулись, дружно поднялись и зааплодировали. Весь зал встал и зааплодировал. Адвокат посмотрел на длинного прокурора и на всякий случай привстал, прокурор поймал взгляд кругленького адвоката и зааплодировал, адвокат положил потертый пузатый портфельчик на стул рядом с собой и тоже три раза хлопнул в ладоши.

– Это они кому?! – спросил Василий Загогуйла Станислава Загогуйлу.

Брат пожал плечами.

* * *

Семенящие по Кратовской платформе пассажиры электричек неодобрительно косились на странных людей, толпившихся у пригородных касс. Странные люди на кратовский демос не обращали никакого внимания, они выбирали Центральный координационный совет.

– В совет вступлю, – почти согласился с выдвижением Владимир Вольфович, – а в партию «Демсоюз» погожу!

– Кто за то, чтобы признать основной задачей нашей партии – изменение общественного строя СССР?! – Валерия Ильинична спросила так зычно, что у половины депутатов подкосились ноги от осознания причастности к возможному подвигу.

Сержант Шаймарданов на подходе к платформе тоже услышал вопрос, тянущий по его соображению лет на десять, он побледнел и расстегнул кобуру. Но неприметный человек в неприметной курточке, в неприметной кепочке шагнул ему навстречу и неприметно шепнул: «Все под контролем!»

– Чего?! – рявкнул сержант Шаймарданов, вытаскивая пистолет Макарова.

Неприметный человек окинул Шаймарданова стальным взглядом, перевернул прижатую к сердцу ладонь и увидел Шаймарданов знаменитое красное удостоверение с золотыми буквами по нижнему краю.

Сержант пересчитал все буквы на корочке удостоверения, сам себе удивлено сказал: «семь» и, приставив пистолет Макарова к виску, отдал честь неприметному человеку:

– Служу Советскому Союзу!

Неприметный человек незаметно сел в неприметный «жигуленок», сержант Шаймарданов пошел разгонять маленький стихийный рынок из старушек около продуктового магазина.

«Железнодорожник, я Семафор, доложите обстановку!» – кто-то спросил из недр «жигуленка».

«Семафор, я Железнодорожник, наш человек успешно внедрен», – ответил приборной панели «жигуленка» неприметный человек.

– А еще, товарищ Генеральный секретарь, они приняли декларацию с требованием упразднить политотделы в МВД и КГБ, – докладывал два часа спустя зампредседателя КГБ Крючков.

– Правильно, нечего им там у вас делать, – кивнул генсек.

– Расформировать КГБ и создать вместо него новую службу безопасности на новой идейной и кадровой основе, – продолжил Крючков.

– Почему бы и нет? – опять кивнул генсек.

– Отменить смертную казнь, – голос Крючкова чуть изменился.

– Еще не отменили?! Я же европейцам обещал! – вскинул голову глава государства.

– Предлагают похоронить тело и дело Ленина! – повысил голос Крючков.

– Ну это они погорячились, рано еще об этом, – миролюбиво сказал генеральный.

Красные пятна выступили на лице Крючкова:

– А руководителей государства судить, как преступников, совершивших преступления против человечности!

– Хм, – хмыкнул Горбачев, – думаю, проблему смертной казни надо еще обсудить, у нас в стране вон сколько Азии, чего нам все на Европу смотреть!

* * *

– Андре? – спросил в телефонную трубку Шевенман.

– Кто это? – Андре Жиро конечно же узнал голос ненавистного Шевенмана.

– Это я новый министр обороны Франции, – сладко и с удовольствием проговорил Жан-Пьер Шевенман.

– Указа еще не было, поэтому я!.. До тех пор, пока!.. Я еще!.. – Жиро задохнулся от ярости, хотя мысленно сто раз проигрывал этот диалог.

– Да полно, Андре!.. – расхохотался Шевенман, – держи себя в руках!

– Все дела, господин Шевенман, будут вам переданы согласно протоколу, – собрался Жиро.

– Так-то лучше! – хохотнул Шевенман, – кстати, свою любимую бронзовую пепельницу можешь забрать на память – я все равно не курю!

Жиро раскрыл портфель, вынул из него антикварную пепельницу, подаренную ему Шираком, и почти бросил ее на стол.

Глава восьмая Будни империи

1 июня

Радик капризничал. Антонина носилась из комнаты на кухню и обратно – она опять опаздывала.

– Раз ты так! – взвизгнула Антонина, – то пойдешь без манной каши! В яслях за государственный счет невкусным геркулесом позавтракаешь!

Радик взревел, примерно через час взревел завгар трамвайного депо номер один Кильмаматов:

– Загубина! Опять опоздала! Где шлялась?! Все, кончилось наше с Шарунасом терпение, лишаешься квартальной премии!