Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

Антонина сначала выключила Гдляна в телевизоре, потом выключила Горбачева в джазовых переливах, тепло оделась, вышла из дома и пошла в сторону Курочкиной горы искать пункт переписчиков населения. Долго искать не пришлось – единственным государственным зданием на всю округу была серая панельная двухэтажка ЖЭУ. Антонина открыла первую попавшуюся дверь и оказалась в слесарке сантехников, она спотыкнулась о кирзовые сапоги на полу, шарахнулась от висящих на гвоздях в стене телогреек, после чего медленно поднялась по бетонной лестнице на этаж инженерно-технических работников. Дверь бухгалтерии была открыта, в ярко освещенной комнате переписчики пробивали дыроколами дырки в важных протоколах, ставили где надо фиолетовые штампы, завязывали тесемочки пухлых папок и складывали их в коробки.

– Вам чего, гражданочка?! – спросила маленькая свирепая женщина.

– Я за талонами… – неуверенно соврала Антонина и покраснела.

– А, понятно, – женщина узнала Антонину, – Мазаев повез списки в городской комитет, скоро вернется, если по пути другая мать-одиночка не перехватит.

Но Мазаева никто не перехватил, он хмуро зашел в ЖЭУ через главный вход, поднялся на второй этаж и быстро, но задумчиво зашагал по длинному гулкому коридору. Антонину, попавшуюся ему навстречу, он даже не заметил. Антонина беззвучно вздохнула и пошла к выходу.

– Выговор! Строгий! – пожаловался Мазаев коллегам. – Я им первый среди микрорайонов отчитался, а они!

– За что?! – выронила папку с протоколами маленькая женщина.

– За нечуткость! Какой-то Сидоров Лев Борисович жалобу написал Горбачеву, ну и как обычно, «свинью» спустили вниз по цепочке, – Мазаев устало сел на расшатанный дотошными посетителями ЖЭУ стул.

– Это тот, который с нами через замочную скважину разговаривал?! – свирепость на лице маленькой женщины сменилась растерянностью. – Мы же и так без сна и без отдыху! У меня за время переписи Ромка совсем от рук отбился! Четверку с минусом получил, на нехорошее слово в лифте смотрел, не отрываясь, а вчера подозрительно пах никотином! – маленькая женщина всхлипнула, но собралась, скрипнула зубами и опять стала свирепой: – Кстати, раз уж зашла речь про нас, одиночек, к тебе, Мазаев, мамаша приходила, соседка этого Сидорова. Не повстречал в коридоре?

* * *

Антонина стояла на крыльце ЖЭУ и грустно ловила на теплую ладошку холодные снежинки.

– Привет, – сказал вышедший Мазаев.

– Привет, я за талонами, а вы там, оказывается, людей пересчитываете… – смутилась Антонина.

– Уже пересчитали, в архив опросники сдаем, – улыбнулся Мазаев, – вас ведь Антониной зовут? А меня Мазаевым, в смысле Костей.

Антонина поймала на ладошку еще одну снежинку и задорно рассмеялась:

– Знаю, Константин Андреевич! На двери, которую полгода назад Васька с брательником вышибли, листок с вашими ФИО приклеен!

– Тогда, может быть, Антонина Ивановна, в кино сходим в субботу? – рассмеялся в ответ Мазаев.

Антонину так редко называли по имени отчеству, что она тут же кивнула головой:

– Сходим!

20 января

Антонина крутила ручку ВЭФа и мечтательно улыбалась. Далеко за океаном Джордж Буш Старший говорил инаугурационную речь. «…Тоталитарная эра проходит, старые идеи сдуваются как листья со старых безжизненных деревьев. Дует новый бриз, и нация, обновленная свободой, готова к действиям. Есть новая земля, которую следует вспахать…»

– Это он нас, Михсергеич, вспахивать будет? – спросила Антонина Генерального секретаря ЦК КПСС.

– А то кого же! – ответил Горбачев. – Хорошо говорит, образно!

– А меня один молодой человек в кино позвал, – похвасталась Антонина, – завтра вечером пойдем!

– А меня не позвали, – грустно ответил главнокомандующий, – хотя, конечно, не по протоколу на чужие инаугурации ездить, да и листьев у нас еще столько не сдуто…

Глава вторая Св. Валентин, «интердевочка» и другие рабыни изауры

21 января

На первый фильм про непростую жизнь советской проститутки шли парами, семьями, студенческими группами и школьными классами. В фойе кинотеатра «Победа» Антонина с Мазаевым сначала повстречали Леву Сидорова с дочкой Ольги Львовны Катей. Лева попытался передать гримасами Антонине сложную информацию о том, что это та самая Катя «по просьбе дяди Гриши» и чтобы она, Загубина, сделала вид, будто они не знакомы, в то же время объяснила бы, кто этот хмырь рядом с ней. Антонина легко прочла шифрограмму Левы, усмехнулась, взяла Мазаева под руку и сказала:

– Пойдем, Костя, посмотрим, что в буфете продают!

В буфете гоготали школьники, пожирали пирожные и снова гоготали, запивали пирожные газировкой «Буратино» и опять гоготали. От школьников презрительно отворачивались уже совсем взрослые первокурсники нефтяного института. «Механик Гаврилов у Тодоровского не очень, а вот «Военно-полевой роман» – вещь! – говорили друг другу первокурсники. – А «По улице с оркестром» опять не очень! Поглядим, как он с «Интердевочкой» справился!»

– Тонька! – бросилась к Антонине Люся. – Ты чё тут?! А мы с Ашотом в кино пришли!