Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

А двадцать четвертого февраля утром к Антонине зашел Лева, в это же время в далеком Таллине к Марью Лауристин зашел Эдгар Сависаар.

– Какой вкусный «Наполеон»! – доел остатки вчерашнего торта Лева.

– Марью, народ требует акции! – сказал один руководитель Народного фронта другому.

– Это не «Наполеон», это «Степка-растрепка», он еще вкуснее! – поправила Леву Антонина.

– Что ж, Эдгар, я готова! Против чего надо подписать письмо? – достала из сумочки шариковую ручку Марью.

– Ну какой еще Степка! Ты еще Наполеона Васькой назови! Что я торт «Наполеон» не знаю?! Каждый раз у дяди Гриши его ем, когда на чай зовут, конечно, – снисходительно растолковал Лева.

– Нет, Марью, бери выше! Будем на «Длинном Германе» флаг менять! Это раньше, подписал письмо против подлого проникновения русских слов в эстонский язык – и слава правозащитника на весь свободный демократичный мир! Сегодня поступок нужен! – Эдгар поднял вверх длинный худой палец.

– А Костя говорит, что его мама этот торт «Степкой» называет, может, он поэтому вкуснее вашего «Наполеона»! – Антонина не сдавала позицию.

– Русский, красный, сорвем, а наш, сине-черно-белый, водрузим?! – одновременно от ужаса и восторга у Марью перехватило дыхание.

– Ну знаешь! – от возмущения у Левы перехватило дыхание. – Накормить несвежим тортом, непонятно кем приготовленным и неизвестно из чего, – это верх гостеприимства!

Радик прицелился в Леву из красного пистолета и выстрелил, маленькая стрелка с присоской, не долетев до лба Левы, упала в его чашку с чаем.

– Бандита растишь! – вскочил Лева, – а стране, дядя Гриша говорил, скоро нужны будут совсем другие люди!

– Какие-такие совсем другие?! – обиделась за сына Антонина.

– Интеллектуалы! Юристы, адвокаты, менеджеры, банкиры, брокеры, трейдеры и, быть может, даже мерчендайзеры! – пошел к выходу Лева.

– Кошмар какой! – испугалась Антонина. – А я Радьку хотела на фельдшера выучить!

Лева хлопнул дверью.

Флаг независимой Эстонии, подхваченный холодным балтийским ветром, затрепетал над башней «Длинный Герман».

Михаил Сергеевич вздохнул: «Ну, наверное, право имеют, они же республика в добровольном составе, так сказать. Пусть самовыражаются через атрибуты, потому как для чего они тогда еще нужны, эти атрибуты?..»

Антонина переключилась на другую волну. «Завтра ожидается пурга, а местами метель с возможным налипанием снега на проводах», – грустно продолжил Михаил Сергеевич.

2 марта

Как хорошо было вечером! Над продолжением «Рабыни Изауры» всплакнула, заодно все белье перегладила, Радика почти без усилий спать уложила, Михсергеича в радиоприемнике послушала, сыночка, сладко сопящего подвинула, рядом прилегла и удовлетворенно заснула. А ранним утром началось! В дверь Антонины тихо постучала сухоньким кулачком соседка с пятого этажа тетя Рая и сказала, что она свой телефон, единственный на весь подъезд, заслужила тяжелым передовым трудом, а теперь ей, заслуженному ветерану троллейбусного движения, приходится как простой почтальонке ходить по всем этажам и передавать молодухам, у которых телефонов нет, потому что они работать не хотят, всякие новости от их мамаш!

– Мама звонила?! – испугалась Антонина. – Случилось чего?!

– Проходить не буду! – недовольно буркнула тетя Рая, тут же шагнула через порог и огляделась: – Коридор малюсенький, у меня побольше будет.

– А мы спим еще, мне во вторую, – затеребила лямочки на вороте ночнушки Антонина.

– Я и говорю, сейчас никто работать не хочет! А мы раньше по две смены пахали! Я и сейчас во дворце Машиностроителей за порядком слежу! – тетя Рая заглянула из коридорчика на кухню: – Малюсенькая, у меня побольше будет.

– У меня ребенок, – Антонина завязала лямочки на вороте бантиком, – одна воспитываю.

– Где? – тетя Рая заглянула из коридора в темную комнатку: – Малюсенькая, у меня побольше будет. А муж куда делся или просто так нагуляла?

– Просто так! – потеряла терпение Антонина. – Что с мамой?!

Тетя Рая открыла кладовку и просунула туда голову:

– А что это у тебя кладовка больше моей?! Не приедет твоя мамаша сегодня! Передала через вашу иглинскую телефонистку Таньку, что Ильдуска у нее заболел – на тракторе перевернулся, сам целый, а трактор вдребезги, ты, кстати, мой ВЭФ-202 тоже небось разбила?!

– Так дядя Ильдус целый или заболел? – Антонина сделала вид, что реплика о доставшемся ей в наследство радиоприемнике, пустяковая и ничего не значащая.

– Какая разница?! Все равно в тюрьму посадят за порчу народного имущества! – тетя Рая открыла входную дверь. – Пашешь, пашешь передовиком производства, а квартиры с большими кладовками потом тунеядцам за разврат дают!

* * *

– Как же я буду сидеть с твоим Радиком?! – удивилась Люся Кренделькова. – Я же для того и попросила тебя подменить меня во вторую смену, потому что у меня планы были! Ашот, представляешь, в кафе «Цыплята табака» позвал!

Антонина шмыгнула носом:

– Зачем?