Читаем Шоколад полностью

— Налагало ми се е да ползвам услугите на Жорж Клермон — продължих. — Ще му кажа, че искам да направя още някои ремонти в къщата. Ако ми направиш списък с нещата, от които имаш нужда, ще ги поръчам.

— Ще си платя за всичко — повтори Рижия, сякаш въпросът за заплащането бе нещо, върху което не можеше да си позволи да не акцентира достатъчно. — Парите наистина не са проблем.

— Разбира се.

Малко се поотпусна и отпи от чашата си. Сякаш едва сега за пръв път усети превъзходния вкус на напитката. Усмихна ми се с изненадваща топлота.

— Арманд се отнесе добре с нас. Поръчваше ни хранителни продукти, лекарства за бебето на Зезет. Застъпи се, когато онзи ваш поп с безизразната физиономия отново дойде да ни притеснява.

— Изобщо не е „мой“ поп. За него аз съм точно толкова натрапник в Ланскене, колкото сте и вие. — Рижия ме изгледа с изненада. — Така е, сериозно говоря — уверих го. — Мисля, че според него аз влияя зле на местните жители. Шоколадови оргии всяка нощ. Плътски изстъпления, когато благопристойните хора би трябвало да са си по леглата… сами.

Очите му са с неясния, лишен от багри цвят на дъждовни улици. Засмива се и в погледа му проблясват искрици злост.

Анук, необичайно притихнала, откакто той е тук, също отвръща с усмивка.

— Няма ли да закусиш с мен? — изписука тя. — Имаме pain au chocolat. Също и кроасани, ама кифлите са по-вкусни.

Той поклати глава.

— Не, благодаря.

Сложих една кифла в чиния и я плъзнах към него.

— От заведението — обясних. — Опитай, сама ги приготвям.

Разбрах, че не съм уцелила правилния подход. Лицето му изведнъж отново се затвори, вместо игривите пламъчета в очите му се настани вече познатото ми изражение на премерена пустота.

— Мога да си платя — произнася някак упорито. — Имам пари. — Бърка в джоба на гащеризона си и изважда шепа монети, които се разпръсват върху плота.

— Прибери ги.

— Вече ти казах, мога да си платя. — Упоритостта му е твърда като скала, яростта напира в гърдите му. — Нямам нужда…

Поставям длани върху неговите. За миг усещам съпротива, после очите му се вдигат към моите.

— Никой няма нужда да прави каквото и да било — казвам меко. Разбирам, че с проявата на приятелски чувства съм накърнила достойнството му. — Аз те поканих. — Враждебното излъчване не потрепна. — Всички тук са били мои гости. Каро Клермон. Гийом Дюплеси. Дори Пол-Мари Муска, онзи, дето те изгони от кафенето си. — Млъквам отново, за да му оставя време да осмисли чутото. — Какво те прави толкова специален, че да откажеш поканата ми, при положение, че всички те приеха?

Едва при тези думи се засрами, измърмори нещо под сурдинка на силния си диалект. В следващия миг очите му пак срещнаха моите и той се усмихна.

— Извинявай — рече. — Помислих си друго. — Притихна в неловко бездействие за няколко мига, после взе кифлата. — Но другия път ти ще бъдеш мой гост — каза категорично. — И ще го приема за тежка обида, ако откажеш.

След това всичко си дойде на мястото, голяма част от напрежението му се стопи. Побъбрихме си за незначителни неща още известно време, скоро обаче минахме на по-сериозни теми. Научих, че Рижия е прекарал по реката шест години, отначало сам, после към него се присъединили и други. Някога бил строител и все още изкарвал по някой лев, като ремонтирал къщи, през лятото и есента се хващал за жътвар. Доколкото успях да разбера, били му се случили неща, принудили го да започне този начин на живот. Не бях толкова глупава обаче, че да разпитвам за подробности.

Тръгна си веднага, щом се появиха първите от постоянните ми клиенти. Гийом го поздрави учтиво, а Нарсис му кимна сдържано за добре дошъл. Не можах да го убедя да остане и да поговори с тях. Натъпка остатъка от кифлата в устата си и излезе с онзи наперен и отстранен вид, който е решил, че трябва да си придава пред чужденците.

Вече на прага, се обърна рязко.

— Да не забравиш поканата ми — добави, сякаш внезапно се беше присетил. — Събота вечер, седем часа. Доведи и малката пътешественичка.

И изчезна, преди да успея да му благодаря.


Гийом се забави по-дълго от обичайното над шоколада си. Нарсис отстъпи място на Жорж, след това се отби Арно, който купи три трюфела с шампанско — неизменно същото: три трюфела с шампанско и виновното изражение, — а Гийом не помръдваше от стола си, невзрачното му лице бе посърнало от тревога. На няколко пъти се опитах да го ободря, но той отвръщаше учтиво и едносрично, явно мислите му бяха другаде. Под стола му Чарли лежеше отпуснат и неподвижен.

— Вчера говорих с отец Рейно — изплю камъчето най-после, толкова внезапно, че чак се стреснах. — Попитах го как да постъпя с Чарли.

Изгледах го въпросително.

— Трудно е да му обясня — продължи Гийом с тих глас, като внимателно подбираше думите си. — Той ме мисли за голям инат, задето отказвам да се вслушам в съветите на ветеринаря. Още по-лошо, мисли ме за глупак. В крайна сметка Чарли не бил човешко същество. — Пауза, в която долових усилието му да запази контрол над думите си.

— Наистина ли е толкова зле?

Вече знаех отговора.

Гийом ме погледна с тъжен поглед.

— Така мисля.

— Разбирам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зулейха открывает глаза
Зулейха открывает глаза

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.Всем раскулаченным и переселенным посвящается.

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза
Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее