Шоколад или жизнь?

— Нет! — заорала я во все горло, потому что «БМВ» шумно пролетела мимо знака и повернула направо, к шоссе номер 24, а вовсе не к офису Филипа. Я остановилась, посмотрела налево, вдавила педаль в пол и рванула руль вправо. Снег был похож теперь на овсяные хлопья. Филип несся по левой стороне, против движения, до тех пор, пока один из встречных грузовиков не просигналил, чтобы он убирался с их полосы. В последний момент он резво скакнул вправо. С грохотом грузовики пронеслись и мимо меня. Филип включил дальний свет и, кажется, начал сбрасывать скорость. Я устремилась к «БМВ» и наконец-то поравнялась с ней с правой стороны. Обочина была жутко грязной, но я не отставала, и только, не переставая, сигналила… Сквозь тонированные стекла рассмотреть лицо водителя было невозможно. Филип вел автомобиль так, словно не видел и не слышал меня. Неожиданно он прибавил скорость, будто собирался оторваться. В клубах грязного снега мой «форд» потерял скорость и заглох. Я изо всех сил надавила на клаксон и полностью опустила окно. Ледяной снег колол мне лицо.

— Филип! — заорала я. — Вернись!

Еще быстрее прежнего «БМВ» понесся вниз по шоссе номер 24. На правой полосе я заметила «порше», обгоняющий серебристый автобус. Я глубоко вздохнула и повернула ключ зажигания. Может быть, если я врежусь в него сзади, тогда он остановится?

Но «форд» не «БМВ». Моя машина рванула толчками и правой фарой задела столб. За всем этим снегом я его даже не заметила. У меня начала ныть спина. Посмотрев на дорогу, я увидела: Филип мчится по левой стороне прямо навстречу автобусу. Отстегнув ремень, я выскочила из машины.

— Стой! — кричала я сквозь стену снега. — Остановись!

Но он не остановился. «Порше» и автобус наперебой засигналили. Завизжав тормозами и подняв в воздух облако снега, водитель «порше» свернул к обочине. А «БМВ» все мчался вперед. Водитель автобуса гудел и гудел. Видимо, Филип наконец-то расслышал гудок и затормозил, но налетел на булыжник на обочине слева. Машину занесло в сторону, и автобус врезался в нее со стороны водителя. Звон стекла, взвизгнули шины. Я слышала, как кричат пассажиры в автобусе. Из его кабины выкарабкивался водитель. «Так не бывает, — думала я, пока бежала. — Так не бывает!» Ноги скользили по мокрому снегу. Впереди дымились автобус и машина Филиппа, и не было признаков, что в машине кто-то живой. Мое тело ударилось о капот «БМВ». Слева вся передняя часть была изувечена. Я заглянула в разбитое окно, отчаянно надеясь, что увижу хоть какое-то движение… Верхняя часть тела Филипа находилась в поврежденном углу — его отбросило при столкновении. Лицо и грудь были залиты кровью и в стеклянных осколках. Солнечных очков больше не было. Вместо них — красные широко открытые глаза. Нижняя половина тела исчезла где-то среди искореженного металла.

— Звоните в «скорую»! — завопила я водителю автобуса.

Но я уже знала. Все поздно. И не могла принять. Не могла смотреть на него, не могла ни видеть ничего, ни слышать. Не могла ни о чем думать, потому что знала…

Филип был мертв.

ГЛАВА 4

Замедленная съемка. Быстрая перемотка. Время раскололось.

Перемотка: люди двигаются вперед-назад. Вперед и назад. Они постоянно звонят и задают мне вопросы, а я как будто на дне самого глубокого в мире колодца. Пыталась открыть дверь «БМВ» — меня оттащил какой-то мужчина. Вырывалась, пытаясь сбежать. Чьи-то заботливые руки увели меня в сторону, набросили на волосы и плечи одеяло, чтобы защитить от снега. Какие-то люди принесли световые отражатели. Направляют движение. Показывают на полицейскую машину.

Замедленно: падет снег, «БМВ» дымится. Позади темного стекла машины — бездыханное тело.

«Все мы смертны…»

Полицейский назвал мое имя. Его голос был далеко. Я смотрела на него так, словно все это мне лишь приснилось. Положила ладони одну на одну и подула на них. Он сказал:

— Всего несколько вопросов, если вы в состоянии…

«Ты знаешь, Боже, тайны всех сердец…»

Я кивнула и последовала за ним. Я оставляла Филипа незнакомцам. Чужакам в костюмах. Теперь распоряжаются они. Это было невыносимо.

Снова звучит мое имя. Да. Села в патрульную машину. Пыталась сосредоточиться на полицейском. Но мой разум заполняло лицо Филипа. Вы можете описать, что увидели? Да. Даже теперь внутри что-то говорило: да, я могу описать. Чего я не могу, так это объяснить.

Снежные хлопья все падали, как мягкие перья, прилипали в одном месте, таяли в другом. Когда пыталась сообразить, что буду делать с «фордом» Адели, я видела перед собой заднюю часть машины Филипа, видела черные клубы дыма, видела его лоб и щеки, истекающие кровью.