Шоколадная вилла

Юдит не хотела привлекать лишнего внимания и недовольно пошла за ним. Она чувствовала себя обманутой. Конечно, он догадывался, что она никогда не согласится на танец с ним, если он сам к ней обратится. Как же жалко это было с его стороны. И как подло со стороны Эдгара Нольда, что он позволил себя использовать для такого дела. Такого она от него не ожидала.

На паркете рядом с Максом стояла счастливая Доротеа. Шарлотта танцевала с Эдгаром. После польки и шотландского танца настала очередь венского вальса.

Как только они стали на паркет, Юдит было крайне сложно скрывать свое негодование. И когда они начали танцевать, к ее неприязни добавилось настоящее отвращение. Полнота Альбрехта не позволяла ей держать достаточное расстояние между ними. В непосредственной близости с ним минуты казались вечностью. Вскоре она почувствовала неприятную влагу повсюду, где он к ней прикасался, – на плече, на руке. Она видела пот на его лбу и, что еще хуже, чувствовала его запах. Как только раздался последний аккорд, она, пробормотав извинение, покинула паркет.

– Как же это было прекрасно! – мечтательно произнесла Доротеа, когда спустя некоторое время подруги решили утолить жажду малиновым напитком.

– Ну да, – сердито сказала Юдит.

– Да, Альбрехт не очень умелый танцор, – признала Доротеа. – Но может, все было не так уж и плохо, Юдит. В общем и целом, он хороший парень.

– Он твой брат, – ответила Юдит немного приветливее. – Конечно, он для тебя милый.

Примерно в девять часов музыка стихла. Гости затаили дыхание, когда Эбингер опять появился перед ними. Шампанское было налито, двое слуг вынесли большой мольберт с картиной, накрытой белым блестящим полотном. Один из них остался у мольберта.

В зале стало так тихо, что можно было бы услышать, как падает булавка. Все вытянули шеи, насколько это было возможно, не боясь показаться при этом невежливыми.

Макс и Эдгар равнодушно стояли в проходе. Альбрехт покинул помещение, и Юдит была этому очень рада. «Может, ему срочно нужно было домой, потому что он очень вспотел», – злорадно подумала она. В этот момент она увидела, как госпожа Эбингер обратилась к Максу, после чего он с явным раздражением подошел к отцу.

Она забеспокоилась. Что здесь происходило? Юдит нервно барабанила веером по руке.

Раздался туш.

– Уважаемые гости! – начал свою речь старик Эбингер, голос его звучал особенно торжественно. – Многие из вас наверняка задаются вопросом, что послужило поводом для этого бала…

Он выдержал многозначительную паузу, и Юдит охватила паника. Что же он собирался объявить?

– Машиностроительное предприятие Эбингера возникло тридцать лет назад из маленькой мастерской, – продолжил хозяин дома. – Между тем оно превратилось в предприятие внушительных размеров с несколькими тысячами сотрудников. Наши вязальные машины известны далеко за пределами государства. И как основатель я обязан позаботиться о дальнейшем существовании фабрики.

Непродолжительные аплодисменты в знак вежливости прервали его речь, и Юдит с облегчением выдохнула. Речь идет не о помолвке.

– Поэтому, – продолжил он, – я решил официально назначить своего преемника. Возможно, я выбрал для этого не совсем привычный способ, но мне хотелось бы подчеркнуть важность этого события.

Он дал слуге сигнал, и тот выразительным движением снял полотно с картины. Перед всеми предстала картина, на которой был изображен сам Эбингер. Портрет, на котором он был нарисован в полный рост, напоминал изображение из княжеской галереи фамильных портретов, цвета были довольно приглушенные, охотничья собака нашла свое место на этой картине, и все это творческое наследие было в тяжелой золотой раме. Гости опять начали перешептываться.

– Этим портретом основана династия Эбингер, – провозгласил предприниматель и немного закашлялся. Казалось, что он сам был тронут той историей, которую он положил в основу этого момента.

– Следующий, кому будет передана эта честь, это мой сын Макс. И именно тогда, когда он во всех отношениях будет достоин нашей фирмы. А он будет, в этом я не сомневаюсь. Таким образом, я объявляю Макса Эбингера компаньоном и будущим владельцем машиностроительного предприятия «Эбингер».

При его последних словах раздались громкие аплодисменты, и Эбингер засиял.

Юдит заметила удивление на лице Макса, когда он понял, что только что перед собравшейся публикой было провозглашено его будущее. Было видно, что происходящее с ним не обсуждалось. Выражение его лица становилось все более озлобленным, и, когда отец признательно похлопал его по спине, он сжал кулаки и покачал головой. Судя по всему, Макс был абсолютно не рад своей роли в только что образованной династии.

Юдит не могла понять такую явно негативную реакцию Макса. Его отец преподнес ему фирму, но, вместо того чтобы быть благодарным за это, он мрачно смотрел вдаль. Это был не тот Макс, который совсем недавно беззаботно кружил ее по залу. Таким Макса Юдит видела впервые, он был очень раздражен.

Оркестр снова заиграл туш.