Шоколадная вилла

– Вам действительно никто ничего не сказал? Единственное, что меня удивляет, – это тот факт, что мой отец позволил в вечер основания его династии объявить о помолвке Ротману. Но ради хороших отношений с банкирским домом даже Эбингер может ввязаться в нечистую сделку. Вероятно, ваш отец хотел создать все условия, как и мой. Что вы планируете делать?

– А что вы планируете? – бойко ответила Юдит. Шампанское развязало ей язык.

– Я планирую стать архитектором. С согласия моего отца или нет.

– А я бы вступила в наследство. Но об этом мой отец и слышать не хочет. Странно, не так ли? То, что у вас вызывает ужас, для меня было бы исполнением моей мечты. Но я женщина. Для меня действуют другие правила.

– Ну, – сказал Макс. – Я могу понять вашего отца. Мы живем в обществе, которое ожидает определенного поведения. Что мне не понятно, это то, почему вас сегодня вечером обручили, не поставив заранее в известность. Мы же не в Средневековье живем!

Макс поставил свой бокал на рояль, сел и начал играть. «Грезы».

Его пальцы нежно парили над клавишами. Юдит стало жарко. В один миг все вокруг наполнилось чем-то необычным, непонятным, чего она не могла описать.

Когда Макс закрыл крышку рояля и посмотрел на нее, она почувствовала странное ощущение внизу живота. И когда он встал, подошел и обнял ее, она чувствовала себя абсолютно естественно. Его губы коснулись ее лба, висков, щек. Правой рукой он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в губы. Опытными и нежными движениями его руки скользили по ее спине, как прежде по клавишам из слоновой кости и эбенового дерева. Ее пробирала дрожь, голова кружилась от неуверенности и любопытства, надежды и отчаяния. Она прижималась к нему в поисках понимания и утешения, и вместе с тем осознание того, что ее упование не будет удовлетворено, усиливало ощущение блаженства во всем теле.

Своей нежностью он пробудил в ней неведомые до настоящего момента чувства, увел ее в новый мир – пугающий, подавляющий, полный волшебства и замешательства.

Юдит позволила его ловким рукам раздеть ее, она наслаждалась непривычными реакциями, которые он пробудил в ее теле, и робко сопротивлялась, когда он уложил ее на диван.

Голова ее кружилась, ясные мысли разлетались. Его гибкое тело двигалось в быстром ритме и уносило ее чувства в путешествие, которое закончилось глубоким приятным изнеможением в его объятиях.

Глава 23

Юдит никогда бы не подумала, что голова может так раскалываться. Ее не только мучила боль, ее тошнило; вся комната начинала вращаться, стоило ей сделать в кровати хоть малейшее движение. Чтобы не идти в церковь, в свое оправдание она привела мигрень.

Тем не менее она хорошо помнила события прошлой ночи. Все, что произошло между ней и Максом, отчетливо стояло у нее перед глазами. Странно, но ей не было стыдно. К ее изнеможению добавилось тихое ощущение триумфа.

Только как она добралась домой прошлой ночью, Юдит помнила смутно. Тео сыграл в этом значительную роль, а организовал все Макс, очевидно попытавшийся скрыть позор. Не могла же она в таком состоянии показаться перед отцом или гостями. Может, в этом участвовала и его мать? Ей казалось, что она слышала женский голос, но она могла и ошибаться.

В любом случае кучер привез ее в Дегерлох и через боковой вход завел в кухню, затем он исчез и вернулся с Дорой. Юдит за это время совсем оказалась без чувств и задремала. В какой-то момент она, наконец, оказалась в своей кровати. Доре пришлось ее раздеть и надеть на нее ночную рубашку. Интересно, она при этом заметила, что произошло с Юдит, или упустила это? Как бы там ни было, но сегодня рано утром она уже принесла ей миску мясного бульона, однако Юдит ничего не могла есть и просто уснула.

Когда Юдит, как и ожидалось, после обеда вызвал к себе отец, она все же взяла себя в руки, хотя ей и было плохо. Ей нужно было выдержать этот разговор, и чем быстрее это произойдет, тем быстрее она сможет опять прилечь.

Но сначала ей следовало проявить терпение. Примерно десять минут она стояла перед письменным столом в кабинете, пока отец никак не показывал, что осведомлен о ее присутствии. Юдит прекрасно знала об этой его уловке. Когда речь шла о деле особой важности, он вынуждал своего собеседника перейти к обороне различными методами, иногда неприятным ожиданием. А когда начинался, наконец, разговор, он оказывался в выигрышном положении.

Когда он, в конце концов, посмотрел на нее и откашлялся, Юдит в самом деле уже неуверенно держалась на ногах.

– Что ты можешь сказать?

У Юдит совершенно не было сил начинать тактически продуманные маневры.

– О чем вы хотите меня спросить, отец?

– Господи, Юдит! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Вчера вечером ты поставила меня в ужасное положение! То, что ты убежала из зала, я еще мог объяснить твоим удивлением по поводу такого неожиданного счастья. – Вильгельм Ротман встал и начал беспокойно ходить по комнате. – Но то, что тебя никто нигде не мог найти, и то, что я от Тео узнал, что он вынужден был отвезти тебя домой, так как ты перебрала с алкоголем, – это уже слишком.