Шоколадная вилла

Макс посмотрел на Хелену. Она сидела прямо, спокойно и невозмутимо рядом с ним, что было характерно для нее, одна ее рука лежала на ее колене, вторая в его руке. Макс посмотрел на ее профиль и признался себе, что она ему нравится. Ее нежные черты лица, узкий прямой нос, сияющие голубые глаза под густыми темными ресницами, которые излучали столько жизни и восторга.

Когда Хелена почувствовала взгляд Макса, она повернула голову и какое-то мгновение пристально на него смотрела. Незаметным жестом он указал ей на группу, все еще активно дискутирующую, и с улыбкой кивнул ей.

– Я уже очень хочу увидеть стеклодувов, – сказала она.

– Мурано тебе понравится, – ответил ей Макс. После нескольких бокалов вина накануне они перешли на доверительное «ты». – А ты знаешь, почему производство стекла было перемещено из Венеции в Мурано?

– Нет, но ты же мне сейчас поведаешь, – в шутку сказала Хелена.

– До конца тринадцатого века оно было сосредоточено в Венеции. Но опасность пожара из-за печей в расположенных близко друг к другу домах была очень высока. Поэтому стеклодувы перебрались в Мурано.

– Разумное решение.

– Но была еще одна причина, – сказал Макс.

– Да?

– Необходимо было сохранить секреты производства стекла. В Мурано стеклодувы жили изолированно от всего мира. Тем, кто передавал знания об этом искусстве, грозила даже смертная казнь.

– Несмотря на это, информация все же просочилась, правда?

– Да. Некоторые техники попали в Германию и Нидерланды, затем в Богемию и Силезию.

– Богемское стекло тоже очень изысканное.

– У каждого стекольного завода есть свои особенности, техника постоянно улучшается, совершенствуется. А также используемое сырье не одинаковое. Во всем мире нет второго муранского стекла.

Внезапный толчок прошел по вапоретто.

– Вероятно, мы прибыли, – с улыбкой сказал Макс. – На волнах нелегко мягко причалить.

Спустя полчаса они стояли в одной из стекольных мастерских. Макс поговорил с владельцем, и тот пустил их посмотреть, как он вместе со своими помощниками в ходе сложного процесса переплавлял различно окрашенные тонкие стеклянные палочки в очаровательное плетеное изделие.

– Это называется муррина, – объяснил Макс.

– Миллефиори^[19], – кивнула Хелена. – Я знаю. Но я никогда не видела, как его делают. Это восхитительно!

– И очень жарко, – заметил Макс.

В магазине мастерской он купил ей круглое пресс-папье, выполненное в технике миллефиори, затем они вышли на улицу и пошли по переулкам Мурано. Дождь прекратился, и они рассматривали витрины различных магазинов.

– Каким же невероятным мастерством нужно обладать, чтобы создавать такие шедевры, – сказала Хелена и остановилась перед набором бокалов для вина из тонкостенного красного стекла с золотым декором, ножки которых также были выполнены из золота. – Только посмотри, как тонко проработаны все эти детали.

Макс присмотрелся.

– Да, они потрясающие. Не удивительно, что обучение стеклодува длится минимум десять лет, а до уровня мастера – еще дольше.

– Меня удивляет также такое разнообразие видов стекла.

– Это результат многочисленных рабочих процессов. Кварцевый песок, известь и сода являются важнейшими элементами, затем для различной окраски используются минералы и кристаллы. Но информация о точном составе и, вполне возможно, о каких-то секретных ингредиентах остается в тайне и передается только членам семьи. Каждый создает, таким образом, свое собственное искусство.

– И при этом муранское стекло остается неподражаемым. И очень дорогим.

– Точно.

На улицах было мало людей. Макс обнял Хелену.

– Я думаю, пообедать мы вернемся в Венецию. Что скажешь?

– Это хорошая идея.

Они еще немного походили по маленькому острову, пока вапоретто, наконец, не повез их в город.

На обратном пути Хелена положила голову Максу на плечо, и он еще больше осознал, насколько она притягивает его и в физическом плане. Конечно, она была на несколько лет старше, но на ее красоте это никак не отразилось, скорее наоборот. Молодость и опыт, любопытство и глубина чувств, уязвимость и сила соединились в ней в чувственное очарование, которое подчеркивало ее уникальную ауру.

Макс взял одну из блестящих темных прядей ее волос, которая выпала из-под токи, и заправил за ухо. При этом он легко коснулся ее щеки пальцами. Хелена повернула голову и поцеловала его ладонь. Теплое внутреннее упоение разлилось по телу, и он понял, что не сможет долго сдерживать себя. До настоящего момента между его страстным желанием и последним шагом находилась мысль о дочери Хелены. Но что произошло, то произошло. Между Штутгартом и Ривой были сотни километров и символически еще больше между ним и его прошлым. Пришло время подвести черту под этой главой.

Хелена будто прочитала его мысли. Она вздохнула, выпрямилась и начала копаться в своей сумочке, вероятно в поисках платка.