Шоколадная вилла

К ее большому облегчению, вскоре вошла Дора и освободила Юдит из этой ужасной ситуации под предлогом того, что с ее братьями возникли проблемы. Однако в этот момент вернулся отец и помешал ее быстрому побегу. Он втянул Альбрехта в разговор ни о чем и настоял на ее присутствии. И лишь когда мужчины пошли в отцовский кабинет покурить, Юдит смогла вернуться в свою комнату.

Сославшись на проблемы с желудком, она отказалась от ужина. Но все же перед сном ее еще раз позвал к себе отец, который, как Виктор и Альбрехт, неправильно понял ситуацию.

Юдит крепко сжала в руках табличку.

Отец был чрезмерно благодарен ей за то, что она «любезно» вела себя с Альбрехтом, и выразил надежду, что она теперь будет лучше себя вести в подобных ситуациях. Сын банкира сегодня радостно сообщил ему, что простил Юдит за проблемное начало помолвки и с нетерпением ждет, когда она проявит свою открытость по отношению к нему.

Это было уже выше ее сил.

Кроме того, Юдит не понимала, что с ней в этот момент происходило. Она ощущала себя тонким стеклянным шариком, готовым в любую минуту лопнуть. Свое необычное состояние она связывала со многими обременительными событиями прошлых недель. Юдит устала от всех ожиданий, которые устремились на нее отовсюду, а тут еще эта неприятная ситуация с Виктором. Ей было не по себе.

Других объяснений не было.

Она запрещала себе думать о том, что одна-единственная встреча с Максом Эбингером могла иметь последствия.

Она смотрела на изящные, оформленные прорезными узорами часы на камине. Половина десятого. Тео уже должен был быть здесь, вернувшись, после того как отвез отца на фабрику.

Ей было жаль заставлять кучера второй раз ехать в Штутгарт, но сегодня утром она ни в коем случае не хотела ехать с отцом. Его хвалебные оды, адресованные Альбрехту фон Брауну, она вряд ли вытерпела бы, как и поучения относительно того, что ожидается от хорошей жены.

Спустя час Юдит стояла за столом в своем помещении для экспериментов на фабрике и размышляла, как реализовать идею, которая пришла ей в голову в течение минувших бессонных ночей.

Она где-то прочитала, что в Италии производят пасту Джандуйя, заменяя в шоколадной массе часть какао жареным фундуком или миндалем. Это было то, что ее отец непреклонно демонизировал как «подделку». Поскольку фирма Ротмана уже более двадцати лет была членом союза немецких производителей шоколада, следившим за поддержанием чистоты шоколадного продукта и даже выдававшим соответствующий знак качества, уменьшение доли какао для него было неприемлемо.

Но Юдит обязательно хотела попробовать приготовить по этому рецепту, потому что была уверена, что достигнет особенного вкуса, поэтому тайно принялась за работу.

Она как раз начала измельчать бланшированный миндаль и фундук, когда в дверь постучали и затем открыли.

Она сразу поняла, что это он.

Он вернулся. Радость и облегчение охватили Юдит и позволили лелеять робкую надежду. Когда Виктор подошел ближе, сердце ее чуть не выпрыгнуло, но внешне она старалась оставаться спокойной.

– Что ты хотел, Виктор?

– Я хотел извиниться.

Юдит положила нож, которым она измельчала миндаль, смущенно вытерла руки о фартук.

– То, что произошло в воскресенье, непристойно и никогда больше не повторится, – быстро продолжил он. – Я не имею права осуждать твои личные планы и намерения. За это я прошу у тебя прощения.

Юдит растерянно смотрела на него.

Он казался отстраненным и практически равнодушным. Его слова были лишены всяческих эмоций. В ней что-то разбилось. Неужели он и правда мог быть таким холодным? Неужели было достаточно одного-единственного неприятного недоразумения, чтобы поставить под сомнение все то, что между ними было?

У нее не было ответа. Она снова почувствовала необходимость все ему объяснить. Одновременно с этим у нее было ощущение, что между ними появилась невидимая стена, сквозь которую она не могла проникнуть.

– Благодарю тебя за эмалевую табличку, – сказала она спустя время, не отвечая на его наполовину искренние извинения. – Она прекрасна. Ты меня ею очень порадовал. Для меня это очень ценно.

Виктор громко вздохнул. Затем откашлялся.

– Не многие люди видят меня такой, какой я являюсь на самом деле, – добавила Юдит. Она чуть не расплакалась, но сумела сдержать слезы. Затем девушка посмотрела на него.

Ее простые слова, вероятно, тронули его.

– Юдит, я… – Беспомощным жестом он провел по волосам. – Я просто не мог в это поверить, и до сих пор не могу! Но это правда, не так ли? Сын банкира с блестящим будущим предлагает тебе беззаботную жизнь. Разумеется, ты примешь его предложение. И кто, по сравнению с ним, незнакомец, который каждый день вынужден работать? Который ничего не может тебе предложить, кроме большого количества работы и сарая, полного голодных ртов, как следствия своей любви?

В его словах было столько боли, что Юдит быстро преодолела те несколько шагов, которые их разъединяли, и положила руки ему на плечи.

– Некоторые вещи не такие, какими кажутся. Позволь, я тебе кое-что объясню?

Он кивнул, но никак не отреагировал на ее приближение.