Читаем Шоколадная война полностью

Шоколадная война

- Дети останутся детьми, — сказал Лайн, кивая головой, он уже не говорил - он шептал. И Керони уже не знал: что должен повлечь этот разговор, спасение или гибель? — …зная дух «Тринити», это, конечно же, было очевидно. Бедный Рено. Ты помнишь, Керони, что я как-то сказал: «Это настораживает». Ужасно, силы парня в такой ситуации, против его воли. Но это все временно, не так ли? И почему десять дней?.. Завтра увидим.

Он снова заулыбался, и говорил так, словно эти слова не имели слишком большого значения, но были тем, о чем все-таки нужно было говорить, словно эти слова были ограничительными флажками, которые нельзя было переступать. И тогда Керони понял, зачем Брат Лайн использовал его имя, но в этот момент он снова назвал его по фамилии.

- Ладно, я полагаю, что это пока, на время, — сказал Брат Лайн, его настроение заметно улучшилось. — Я тебя сильно задерживаю, Керони?

- Брат Лайн, — сказал Керони. Он не мог уйти на этой точке. — Вы сказали, что мы можем поговорить о моей оценке…

- О, да, да, правильно, мой мальчик. Эта твоя «F».

Керони слышал удары рока судьбы, но все-таки мысленно вернулся к этому: «Я сказал, что учителя делают ошибки, они устают…»

Брат Лайн снова встал:

- Я думаю – вот что, Керони. В конце полугодия, когда оценки будут закрыты, я проведу специальную контрольную. Возможно, я буду свежее, чем сейчас. Возможно, я смогу увидеть то, что не было видно раньше…

Теперь Керони почувствовал, как нервное напряжение спало, хотя его головная боль осталась, и желудок был расстроен. Плохо, что он как бы позволил Брату Лайну шантажировать себя. Если учитель мог себе позволить такое, то, как еще это можно было назвать?

- С другой стороны, Керони, эта «F» вероятно останется, — сказал Брат Лайн. — Это зависит…

- Я вижу, Брат Лайн. — сказал Керони.

И он видел – что жизнь была гнилой, что на самом деле героев не было, и верить никому нельзя, даже себе.

Он выскочил оттуда как пробка из бутылки с шампанским, пока не обрыгал Брата Лайна и все, что было перед ним на столе.

17.

- Эдамо?

- Три.

- Бьювейс?

- Пять.

Губер не выносил зачитывания списка, особенно когда приближались инициалы Джерри Рено. Как кто-либо еще, он, наконец, понял, что Джерри выполнял задание «Виджилса», и что поэтому, день ото дня он отказывался брать для продажи шоколад, и поэтому он не хотел говорить об этом с Губером. Теперь, Джерри мог снова стать таким, как и все. Футбол у него не клеился. «Что за черт, чего тебе не хватает, Рено?» - спрашивал, отплевываясь, тренер за день до того. — «Ты хочешь играть или нет?» И Джерри отвечал: «Я играю с мячом». И всем был ясен двойной смысл этого ответа, выражающий то, что фактически и так все уже знали. Он и Губер лишь раз перекинулись о задании, и, реально, это не явилось разговором. За день до того, после тренировки, Губер прошептал: «Когда конец задания?», и Джерри ответил: «Завтра я беру шоколад».

- Хартнет?

- Одна.

- Могло быть и лучше, Хартнет, — сказал Лайн, и в его голосе не было ни злобы, ни разочарования. За день до того Лайн оживился, и его настроение передалось всему классу. Всякий раз он диктовал атмосферу в классе. Когда Брат Лайн был счастлив – счастливы были все и каждый, но когда он входил в помещение с пониженным тонусом, то тут же это передавалось всему классу.

- Джонсон?

- Пять.

- Хорошо, хорошо.

Килелиа… ЛеБланк… Маллоран… список продолжался, голоса выстреливали, и Лайн заносил результаты распродажи напротив каждого имени. Имена и ответы звучали почти как песня, как мелодия класса, хор, выстроенные голоса. Так Брат Лайн подобрался к фамилии «Перминтьер». И тут же в воздухе повисло напряжение. Перминтьер назвал какую-либо цифру, но это уже не имело никакого значения, потому что следующим был Рено.

- Три.

- Правильно, — ответил Брат Лайн, делая пометку напротив фамилии Перминтьера. Подняв глаза, он назвал:

- Рено.

Пауза, переполненная проклятьем.

- Ни одной.

Губеру показалось, что у него вместо глаз объектив телекамеры, направленный на заполняемый Лайном список. Он обернулся в сторону Джерри и увидел его белое лицо, полуоткрытый рот и руки, свисающие по сторонам. И когда он повернулся обратно и увидел Брата Лайна с лицом, перекошенным от шока, со ртом, принявшим форму овала изумления. Это выглядело так, словно Джерри и Лайн были представителями двух враждующих антимиров.

Наконец Брат Лайн опустил глаза.

- Рено, — снова сказал он, его голос был словно ударом бича.

- Нет. Я не собираюсь продавать шоколад.

Города рушились. Земля раскалывалась на части. Планеты вращались. Звезды падали. И величественная тишина царила в космосе.