Шопоголик и Рождество

– Да как же? Ведь костюм Минни – это обычный шарф, сколотый булавками в платье, – Стеф наклоняется поближе к экрану. – А Харви одет в долбаное произведение искусства. Ты только посмотри на все эти пайетки. – Ошеломленная, она оборачивается ко мне. – Бекки, ты что, отдала мне костюм Минни?

– Нет! – машинально выпаливаю я. – Боже! То есть… Это все не важно. Суть-то не в костюмах. Спектакль был чудесный! Давай смотреть дальше. – Но Стеф, кажется, меня даже не слышит.

– Я в тот день была такая задерганная, – растерянно произносит она, будто бы объясняя произошедшее самой себе. – Мне и в голову не пришло… Но, в самом деле, откуда бы у тебя мог взяться запасной костюм? Это же бред. Ну я и идиотка. В этом костюме должна была выступать Минни.

И тут Минни, будто бы внутренним чутьем что-то уловив, бросает игру с Харви, подходит к нам и заглядывает в экран айпада.

– Это мой костюм, – твердо заявляет она, тыча пальчиком в застывшего на экране Харви. – Моооой костюююююм. Мы отдали его Харви.

Вот же черт. Напомните мне никогда не пытаться удирать от нацистов с Минни на хвосте. Встретившись глазами со Стеф, я робко развожу руками.

– Знаю, – говорит Стеф Минни. – И мы с Харви очень тебе благодарны, правда, сынок? Твоя мама так старалась. Она сама его тебе сшила, верно?

Подумав пару секунд, Минни качает головой.

– Нет, мамочка пликолола бувавки. Одна бувавка воткнулась в меня. И я сказала: «Ай!»

– Ай, – сочувственно повторяет Харви.

– Ай! Бувавка! – истошно вопит Минни и тычет пальчиком в Харви. – Бувавка! Бувавка!

Моя дочь такая драма-квин. Я всего один раз легонько кольнула ее во время примерки. И не кольнула даже, так, царапнула.

Минни и Харви, вереща: «Бувавка! Бувавка!», выбегают из комнаты, Стеф же тяжко вздыхает.

– Бекки, – отрывисто произносит она. – Я даже не знаю, что сказать.

Подняв голову, я в ужасе замечаю, что глаза ее наполнились слезами. Нет. Нет. Если она начнет сырость разводить, я и подавно в настоящее болото превращусь.

– Да это ерунда, – торопливо выпаливаю я. – Забудь.

– Это не ерунда. Для меня такого никто никогда не делал.

– Брось. – Я отворачиваюсь к окну. – На моем месте так поступил бы каждый.

– Ты такого не заслужила, – вдруг с чувством произносит Стеф. – Совершенно не заслужила. – В этот момент ее телефон издает писк, Стеф вздрагивает, открывает пришедшее сообщение и вскрикивает от неожиданности. – Боже. Мои родственники приехали. Уже! Стоят во дворе, перед моим домом. Но я не могу оставить тебя в таком состоянии.

– Нет-нет, иди! – решительно возражаю я. – Беги скорее! Хорошо вам отметить Рождество!

– Тебе есть кому позвонить? Например… – Она неловко замолкает, и я понимаю, о чем она думает. Кому мне звонить? Родным? Друзьям? У меня надсадно ноет в груди, но я заставляю себя улыбнуться.

– Все хорошо. Люк уже едет. Скоро будет дома. Стеф, тебе пора, тебя семья ждет. Беги к ним.

Стеф бросает на меня последний отчаянный взгляд, но все же поднимается на ноги и ловит пробегающего мимо Харви.

– Милый, бабуля приехала! Она уже у нас дома! – говорит она ему, и в голосе ее отчетливо слышна искренняя радость.

Крепко обняв меня на прощание, Стеф уходит. И мы с Минни остаемся ждать Люка вдвоем. Я включаю мультик «Снеговик», устраиваюсь с дочкой в обнимку на диване и стараюсь внушить себе, что мне тепло, уютно и спокойно. И не обращать внимания на то, как тяжело клонится вниз моя пылающая голова.

Замечаю на полу Миннину раскраску про Гринча, подбираю ее и вспоминаю слова Люка. Что бы ни украл Гринч… Рождества ему не испортить. Начинаю листать страницы и, наконец, дохожу до рисунка, на котором все Ктоты поют, вскинув руки вверх. Вот оно – воплощение счастья. Братства. Духа Рождества. Я разглядываю картинку, пока она не начинает расплываться у меня перед глазами. Слова расползаются, а голова делается все тяжелее и тяжелее.

У меня есть елка, подарки и даже вегетарианская индейка. Но нет ни семьи, ни друзей. Единственного, без чего в Рождество не обойдешься.

Не могу я больше притворяться. Утыкаюсь лицом в колени и начинаю рыдать беззвучно, чтобы не напугать Минни.

Неужели мое первое Рождество дома пройдет вот так? Что я сделала не так?

Плечи у меня трясутся, из носа течет, глаза крепко зажмурены… И когда рядом раздается голос Люка, мне поначалу кажется, что он мне приснился.

– Бекки? – Чувствую, как его теплые руки обнимают меня. – Бекки! Боже мой! Что случилось?

– Ой, привет. – Я поскорее вскидываю голову и начинаю тереть лицо. – Все хорошо. Просто… Все отказались приходить к нам на Рождество, и я немного… ну, расстроилась. Но все будет хорошо.

– Отказались? – в замешательстве смотрит на меня Люк.

– Да. Они все отменили.

– Кто отменил?

– Да все. Мама и папа, Дженис, Сьюзи… Джесс…

На пару мгновений Люк как будто теряет дар речи. А затем мягким папиным голосом, каким обычно обращается к Минни, просит меня:

– Бекки, давай на минуточку выйдем на кухню.

Мы уходим в кухню, закрываем за собой дверь, и тут он оборачивается и начинает орать: