Шопоголик и Рождество

Но вот от безмолвных горестных сетований мне никуда не деться. Да как я дошла до жизни такой? Мое Рождество должно было быть идеальным. Отлично спланированным и тщательно подготовленным. Я не должна была в сочельник ползать по полу в полутемной кладовке и ждать, когда проголодается хомяк.

Я уже начинаю думать, что все это была дурная затея и нужно просто пойти и признаться во всем продавцу, как вдруг в уголке и в самом деле кто-то начинает тихонько скрестись, и я тут же застываю. Изо всех сил вглядываюсь в полумрак – и наконец-то вижу блестящие глазки-бусинки. Да! Сработало!

Хомяк подбирается поближе к еде, а я из последних сил держусь, чтобы не пискнуть от радости. Я сделала это! Я – заклинатель хомяков! Теперь нужно только…

Минуточку. Что?

Хомяк уже у самой коробки, я же таращусь на него во все глаза, не в силах поверить в увиденное. Да это же не мой хомяк! А какой-то другой, двухцветный, белый с бежевым. Выходит, он прятался где-то тут в подсобке, а теперь учуял еду и вылез.

И что мне теперь делать? Хомяк аккуратно берет зубками шарик (вообще-то выглядит это довольно мило), а я тем временем лихорадочно соображаю. Как же поступить? Поймать этого? Но я не хочу этого, я хочу своего. Где мой хомяк?

И пока я вот так ломаю голову, как же мне быть, первого хомяка догоняет второй. Но и этот тоже не мой! Он гораздо темнее, серовато-коричневого оттенка. Да сколько же тут этих дурацких хомяков?

Так и подмывает пойти к продавцу и сообщить, что у него в подсобке хомячье нашествие. Но сдвинуться с места я боюсь, потому что, раз уж эти посторонние хомяки клюнули на приманку, то, может быть… ну вдруг…

Внезапно в углу раздается какой-то новый шорох, я замираю – и наконец-то сердце радостно подпрыгивает у меня в груди. Да! Это мой, бежевый! Он осторожно подкрадывается к коробке, но на полпути застывает как вкопанный.

Давай же, – безмолвно подбадриваю его я. Возьми то, что принадлежит тебе по праву! Ты знаешь, чего хочешь, будь хомяком!

Он не двигается с места, и я сверлю его взглядом, пытаясь вложить в него всю имеющуюся у меня в запасе силу убеждения хомяков. Вперед… вперед…

Проходит бесконечная минута, затем еще одна, и, наконец, хомяк опять начинает семенить к горстке шариков. Ближе. Еще ближе… Да! Он влез на стенку коробки! Одним четким плавным движением я переворачиваю коробку на донышко, и все хомяки вместе с лакомствами оказываются внутри. Пойманы.

Опускаюсь на пятки. Сердце заходится, а ноги затекли. Ладно. Отставить панику. Мой хомяк снова со мной. Взглянув на часы, я вздыхаю с облегчением. Время еще есть, как раз успею добраться домой к тому моменту, как доставят продуктовый заказ. Так что все хорошо. Даже замечательно, потому что теперь у меня есть не только хомяк, но и забавная история для Люка. (Нужно стараться находить плюсы в любой ситуации.)

– Я поймала ваших хомяков! – объявляю я, выходя из подсобки с коробкой в руках – и застываю, как вкопанная.

Свет в магазине выключен. И в помещении ни души.

Я оглядываюсь по сторонам, подмечая все больше и больше зловещих признаков свершившейся катастрофы. Табличка на ручке двери. Металлическая решетка, перекрывшая витрину. Магазин что, закрылся? Все разошлись? А меня забыли внутри?

В голове яркими кометами проносятся лихорадочные мысли. Что мне делать? Что делать? Через пятнадцать минут к нам домой доставят индейку. И если меня там не окажется, ее увезут обратно. Мне нужно выбраться. Но как? Позвонить кому-нибудь? Но тут сеть не ловится.

Я включаю свет и несусь к кассе, чтобы позвонить по стационарному телефону, но на стойке его нет. Где же он? Где долбаный телефон? Пытаюсь выдвинуть ящики стола, но все они заперты. Господи…

Тогда я бегу к двери, начинаю молотить в нее и орать: «Помогите! Помогите! Выпустите меня!». Но переулок пуст. Провопив и пробарабанив в дверь минут пять кряду, я понимаю, что горло у меня теперь саднит, кулаки сбиты, а поблизости так никто и не появился.

И голову мою начинают заполнять совсем уж упаднические мысли. Что, если в переулок так никто и не свернет? Что, если меня никто не увидит? Люк не знает, где я. Вообще никто не знает, где я. Я могу просидеть тут все Рождество. Встретить праздник, запертая в зоомагазине в компании мелких зверушек.

Смотрю через окно на пустынную улицу и чувствую себя героем какого-то сюрреалистического фильма. Оказывается, я ошибалась. Вот оно – самое жуткое, что только может с тобой случиться в Рождество.

Вот уже и пять часов. Половина шестого. Шесть. За окнами темно, за все это время в переулке не появилось ни одного прохожего, и постепенно я начинаю смиряться со своей кошмарной судьбой. (Знать бы заранее, что Рождество я проведу запертой в магазине, я бы, по крайней мере, выбрала тот, где есть одежда).