Шопоголик и Рождество

Но нет. На маме какая-то цветная хламида в психоделических узорах, а с шеи до самого пупка свисает ожерелье из… Это что, магнитофонная лента? Вместо сумочки на плече у нее висит рюкзак с надписью «Почтальон». На папе же странная бесформенная шерстяная шляпа, футболка с «Риком и Морти» и тертые джинсы-скинни. Меня прямо от каждой детали корежит. Не верю я, что в скинни папе удобно, и точно знаю, что ни одной серии «Рика и Морти» он не смотрел.

Но нужно ведь поддерживать своих близких.

– Привет! – Я по очереди обнимаю их обоих. – Как жизнь? Как там Шордитч? – Тут я опускаю взгляд вниз и вздрагиваю. – Минуточку, а что у тебя с ногой?

Левая ступня у папы забинтована. А у стены – я только теперь замечаю – стоит костыль.

– А, ерунда! – отвечает папа, отдает пальто маме и берется за костыль. – Просто слегка… э-э-э… ударился об землю. А как поживает моя любимая внучка?

Папа ковыляет за Минни в гостиную, а я оборачиваюсь к маме:

– Что случилось?

– Ой, солнышко, – понизив голос, отвечает мама. – Папа немного стесняется. Он свалился с моноцикла.

– Боже, нет! – в ужасе охаю я.

– Он не виноват, – тут же вступается за отца мама. – У него очень хорошо получалось. Но он тренировался в Зеленой Зоне, на крыше, и его ужалила одна из наших общественных пчел. От неожиданности он и сверзился.

– Бедный папа! – передергиваю плечами я. – Ну, я сделала сэндвичи с авокадо, надеюсь, это поднимет ему настроение.

– Бекки, солнышко, – еще тише отзывается мама. – У меня плохая новость. Я ведь тебе еще не говорила? – Она замолкает, а меня уже буквально трясет от страха. – Выяснилось, что у отца непереносимость авокадо.

Вид у нее такой расстроенный, что меня смех разбирает, хотя это и нехорошо, конечно.

– Да, – вздыхает она. – Он сходил к врачу. И тот сказал ему, что от авокадо придется отказаться. Ну и я за компанию тоже перестала его есть.

Почесав шею, она поправляет ожерелье из магнитофонной ленты. По-моему, ей в нем тоже не очень удобно.

– Мам, тебе эти бусы не натирают? – спрашиваю я, заметив красную полосу у нее на шее. – Может, снимешь лучше?

– О, – сникает мама, – да… наверное, лучше снять. Но правда же, они супер? Это Лиа сделала, одна из наших соседок. Ожерелье символизирует хаос.

– Очень красиво! – кривлю душой я. – Прямо… высокое искусство!

Мама снимает ожерелье, убирает его в свой новый рюкзак, а я замечаю, что вид у нее довольно хмурый. Что ж, не удивительно. Такая подстава со стороны пчел, моноцикла и авокадо. Теперь, чего доброго, у них еще и на крафтовый джин окажется аллергия.

– Мам, все хорошо? – в знак поддержки я беру ее за руку. – Тебе по-прежнему нравится в Шордитче?

– О да, солнышко! – с чувством произносит мама. – Это такое приключение. Мы с папой каждое утро просыпаемся и думаем: «Что у нас сегодня по расписанию?» – Помолчав, она добавляет: – Но я так скучаю по старым друзьям.

– Понятно, – осторожно отвечаю я. – Думаю, Дженис тоже по тебе соскучилась.

– Правда? Но в гости она не часто заглядывает. – Мама улыбается, но я по глазам вижу, что ей обидно. – Я ее не виню: приехать из Оксшотта к нам в Шордитч – это целое путешествие. И все же было бы отлично, если бы она хоть иногда отвечала мне по телефону.

– Что? – изумленно смотрю на нее я. – Разве она тебе не отвечает?

– Ой, я ей несколько голосовых сообщений оставила, и никакой реакции, – безмятежно улыбается мама. – Наверное, она слишком занята.

– По-моему, она считает, что это ты слишком занята, – возражаю я. – Все время шлешь ей по вотсапу фотографии, чтобы показать, какая у тебя бурная жизнь.

– Но ведь вотсап для того и нужен, – удивляется мама. – Его и создали, чтобы люди делились фотографиями.

Несколько секунд я в замешательстве смотрю на нее, а затем все становится на свои места.

– Мам, ты его, случайно, с Инстаграмом не путаешь?

– Ой, да это одно и то же, – отмахивается мама.

Я как раз собираюсь объяснить ей, в чем разница, но тут раздается звонок в дверь, и внутри у меня все тревожно сжимается. Интересно, мама знает, что Дженис придет с новой подружкой? Она, в принципе, в курсе, что у Дженис новая подружка? Я открываю дверь. На пороге действительно стоит Дженис с охапкой каких-то жутких розовых цветов в руках.

При виде мамы она гордо вздергивает подбородок.

– Привет, Бекки. – Маму Дженис подчеркнуто игнорирует.

– Дженис! – восклицаю я. – Вот и ты! – И как раз собираюсь спросить, где же подружка, но тут к двери кидается мама, оттесняя меня в сторону.

– Дженис, дорогая! – Она тепло обнимает ее. – Как давно мы не виделись! Мне столько всего нужно тебе рассказать! Ты почему в театр не пришла? Не получила голосовое сообщение? Ох как жаль, что ты пропустила спектакль. Ну ладно, в другой раз сходим. А как тебе моя идея с георгинами? – Она смотрит на Дженис в ожидании ответа, но та, кажется, вообще не понимает, о чем речь.

– Идея с георгинами? – наконец, растерянно повторяет она.

– Милая, я же оставила тебе голосовое сообщение! – щебечет мама. – Еще запыхалась вся – я в тот момент как раз по беговой дорожке бегала.