Шоссе Петля

Васнецов не поднимал руку на женщин, но чем дальше, тем меньше он воспринимал Малахитову как женщину. Постепенно он и человека перестал в ней видеть. Ядовитая змея, да и только. Фирма несла огромные убытки, а Малахитова в наглую прокручивала собственные делишки, откладывая свои прямые обязанности «на потом». Все попытки Васнецова призвать главбухшу к порядку оканчивались истерикой и обвинениями в его же адрес.

- Решили, значит, меня уволить? – язвительно спросила Малахитова в прошлый понедельник. – Это какая же, интересно, мразь против меня вас науськивает?

- Никакая, - сухо ответил Васнецов. – Вы увольняетесь по собственному желанию. Поскольку не справляетесь с работой.

- Ах, вот оно что, - протянула Малахитова. – С чего вы взяли, что я не справляюсь? Я? Не справляюсь? Это сотруднички ваши не справляются, только интриги плетут, а больше ни хера не делают! Лучше их на место поставьте, а меня не трожьте, ясно?!

- Ясно, - буркнул Васнецов, не глядя на Малахитову. – Не уйдете по-хорошему – я вас вообще в тюрьму посажу. Все доказательства у меня на руках. И Романченко в суде выступит, с ним договорился.

С бывшим генеральным он не договаривался, но при его упоминании Малахитова попятилась.

- Я поняла, чего вы хотите, - сказала она. – Не нравится со мной работать, так и скажите! Я с самого начала знала, что вы меня отсюда выживете! Я знала, я знала. Но ничего, Валентин Григорьевич, боженька – он всё видит, - и добавила, вдруг сразу состарившись лет на двадцать:

- Вы и представить себе не можете, что вы натворили.

***

Всю неделю после этого разговора Малахитова вела себя так, словно ничего не случилось. Словно капризы руководства у нее уже поперек горла встали, и она не намерена трепать себе нервы по пустякам. На планерках и совещаниях по-прежнему не давала никому рта раскрыть, хотя Васнецов и запретил ей в них участвовать. Ему приходилось вызывать подчиненных к себе чуть ли не явочным порядком. Саша Тарасов жаловался, что Малахитова не только отказалась сдать дела, но еще и велела ему «сидеть и не рыпаться». Васнецов стиснул зубы и выжидал: в конце концов, осталось всего несколько дней. Потом осталась пятница – и выходные. Потом – только выходные.

И вот сегодня он подписал оба приказа.

Малахитова собирала вещи. В бухгалтерии за ней в оба глаза следили новый главбух и заместитель Васнецова. Сам же Васнецов сидел у себя и грыз карандаш, пытаясь отвязаться от навязчивой ассоциации: уволив Малахитову, он, по сути, нанес ей тот самый смертельный удар. Переломал шею ядовитой гадюке. Вот только гадюка и с переломанным хребтом способна извернуться и запустить в тебя напоследок зубы.

Однажды, еще в армии, он видел, как пролежавшая несколько часов на солнцепеке мёртвая гадина (по ней проехался обоими колесами штабной мотоцикл) вцепилась в руку солдату, пришедшему ее убрать. У солдата была палка-рогатина и холщовый мешок, а змея, как все думали, давно сдохла. Но едва солдат наклонился, пытаясь поддеть тело рогатиной, змея вдруг обвилась вокруг палки и повисла у парня на запястье.

А три дня спустя, когда военная прокуратура закончила расследование инцидента, солдата отправили домой.

В цинковом гробу.

Дверь открылась. На пороге стояла Малахитова – с двумя пакетами в левой руке. Из одного торчал каблук туфли.

- Что-то еще хотели, Маргарита Ивановна? – хмуро осведомился Васнецов.

Но Малахитова промолчала. Она смотрела на генерального директора ледяным, остановившимся взглядом. Васнецов обратил внимание, как заострились черты ее лица, а глубоко посаженные глаза ввалились еще больше. «Как мертвая», с ужасом подумал он.

Затем Малахитова повернулась и ушла.

***

Минут через пять явился зам.

- Всё? – коротко спросил его Васнецов.

- Да, слава богу – отделались, - кивнул тот, и, не спрашивая разрешения, закурил. – Знаешь, пока мы ее караулили, я всё ждал, что она ко мне подскочит и прокусит артерию.

- Слушай, достал уже ныть, - вяло огрызнулся Васнецов. – Скажи спасибо, что я тебе не поручил ее об отставке уведомлять. Пропуск она сдала?

- Без понятия насчет пропуска. Щербаков ее провожал до выхода.

«Во Щербакову-то счастье привалило», подумал Васнецов. Малахитова вечно мудрила с его зарплатой, начисляя ее то на день позже, то на два, а то и на все десять. В ответ на претензии цедила: скажите спасибо, что вообще деньги получаете. Начохраны не желал подставлять шефа и учредителей и жалоб по инстанциям не писал, но главбухшу готов был на клочки разорвать.

- На всякий случай предупреди, чтобы духу ее тут не было, что с пропуском, что без.

- Понял. Предупрежу.

- Ты сейчас предупреди. Да не по телефону, а лично на КПП сходи и скажи.

- Понял. Докурить можно?

- Нельзя, твою мать! И, это… Тарасова сейчас ко мне.

- Понял, - кивнул зам, торопливо гася в пепельнице окурок.

***