Шоссе Петля

Молоток валялся там, на чердаке, и на нем сохранились отпечатки Мишкиных пальцев. Это навело на вывод, что нажравшийся в ломину Мишка двинул на чердак и разнес там все потолочные навесные лампы – чисто по пьяной дури. Если не путаю, сам Овчарук придерживается такого же мнения. А потом у подростка, страдавшего не выявленной при медосмотре болезнью сердца, обострилась аритмия из-за алкогольного токсикоза... Мишка не оценил тяжести своего состояния, продолжал буйствовать, и сердце не выдержало.

Но мне кажется, что лампы разбил Марат. Темнота могла ненадолго спрятать его, сделать невидимым… наверное, в жизни ему этого и не хватало – стать невидимкой. А сейчас, когда в его собственном секретере лежало свидетельство о его же смерти, он принужден был скрываться: в низине на радиополигоне, за гаражами, в овраге, на чердаке… И лампы он разбивал той самой газовой трубой, о которую споткнулась бегущая по чердаку Лида, потому что Мишка, даже при его немалом росте, не достал бы до ламп молотком, их меняли со стремянкой.

Для меня осталось загадкой, где Марат переждал нашествие на чердак людей, а после еще и прибытие следственной группы, которая, правда, особо не напрягалась: констатировали только, что о насильственной смерти речи нет. Во всяком случае, ничего сверхъестественного он не мог – сквозь стену не проходил. Ему и домой-то было не попасть, хотя именно этого он и хотел больше всего.

Все эти «умозаключения» я записал в тетрадь на работе. Это было на другой день – я сидел за столом, а рядом шумел вентилятор, и я думал, страдает ли Марат от чертовой жары, которая к лету дойдет до настоящего пекла.

____

А следующей ночью Катька в последний раз перебудила соседей своим криком. Она кричала, падая с тринадцатого этажа на тротуар перед фасадом дома. Вернее, кто-то проснулся от крика, а кто-то от громкого хлопка, с которым ее тело врезалось в асфальт.

____

Я полагаю, что всё было вот как.

После ночных происшествий Катька вовсе очумела от страха – а такие вести расходятся по Опольцево очень быстро, мы любой деревне дадим фору в сто очков. Как и Серега Бугров, она сочла Марата жестоким мстителем, который и против нее затаил зло – чего уж там, идеальная жена из нее не получилась. День Катька провела, стараясь хоть кого-то подбить на совместную ночевку, но все ее поползновения беспощадно отвергались. По ходу поисков партнера (или собутыльника) она перегнула палку, закладывая за воротник, и, добравшись до квартиры, мешком свалилась на диван, забыв запереть дверь. Проснувшись и увидев, что за окном стемнело, она сразу же – как я, после того, как убежал с шоссе Петля – пошла проверить, что там с замками.

А Марат уже входил в прихожую.

При виде мужа Катька, должно быть, лишилась дара речи. Я бы точно лишился. Хотя, кто знает – может, она и спрашивала его: «Ты зачем приперся, твое место на кладбище, что ты здесь делаешь?!». Но ответить ей Марат не мог – я сейчас скажу, почему. Он просто молча шел на нее. А Катька пятилась назад. Так – задним ходом – она вошла обратно в комнату и продолжала отступать, пока не уперлась копчиком в подоконник. А Марат приблизился вплотную и молчал.

Тут Катька и приняла решение. Оставаться один на один с покойным мужем она не хотела, и, рванув на себя оконную створку, подтянулась на шторине…

____

Когда участковый и понятые вошли в квартиру, Марат был там. Он сидел в маленькой комнате, в кресле перед телевизором. Ноги положил на стул, прикрыв их одеялом, а на придвинутой тумбочке стояли две банки солений: двухлитровая с огурцами и поллитровка грибов. Здесь же – тарелка и вилка. Еще пирог с черной смородиной, превратившийся в сухарь, кажется, еще до убийства.

(Эти две банки остались от поминального меню: их принесла пенсионерка-огородница. Катька не готовила Марату соленья, не запасала сухофруктов на компот. Она и с супом-то не заморачивалась. Муж нужен был ей как источник доходов с бонусом в виде московской квартиры, а в классической семейной жизни Катька не нуждалась – ее влекли приключения).

А Марат отчаянно мечтал хотя бы об ОДНОМ тихом вечере – вот так, в кресле, чтобы никто его не дергал, а рядом лежала на тарелке вкусная еда. Вечно усталый, голодный, постоянно ждущий неприятностей – и дождался ведь! – он, наверное, во сне видел эту простую радость мирного домашнего отдыха. Да только и поспать-то ему не давали…

Наверное, ощупывая в кармане пиджака пачку денег, он подходил к подъезду с надеждой, что сегодня ему всё же удастся отдохнуть в кресле, вытянув ноги и завернувшись в одеяло. Еще бы жена была дома и открыла ему дверь – ключи он забыл в другом пиджаке… И это его желание – желание тишины и покоя – продлилось далеко за черту биологической смерти. Оно облекло себя в снятую с трупа копию и на какой-то срок стало Маратом. Возвращаясь на Опольцево, Марат стремился домой за покоем и отдыхом, но смененный замок мешал ему… пока Катька сама же не прокололась, забыв повернуть ключ.