Шотландский ветер Лермонтова

Сердце бешено стучало в грудную клетку, точно дикая птица, угодившая в неволю, а собственная тень казалась Петру Алексеевичу угрюмым конвоиром в черных одеждах, неустанно следующим за ним. О своем реноме Уваров переживал едва ли – жил он затворником, им мог оставаться и дальше, окружив себя любимыми книгами. Но вот о том, что Лермонтов может счесть именно его, Петра Алексеевича, виновным в своем аресте, думать было поистине невыносимо.

«А ведь я, надо полагать, лучше других подхожу на роль предателя – в кружок они меня приняли позже многих, но при этом стихами на смерть Пушкина Мишель одарил нас в равное с Монго время, едва ли не первыми из всех… Боже, все указывает на меня, но ты-то сверху видишь, что я ни в чем не виновен?..»

Однако небеса молчали.

Неделю спустя Лермонтова отправили в ссылку на Кавказ, и связь между друзьями прервалась: единственное письмо, которое Уваров послал корнету, так и осталось без ответа.

* * *

2018

Дорога в замок Фингаск в итоге заняла у нас с Чижом около трех часов, но, благодаря «Бонневилю», время пролетело практически незаметно. После громыхания «Харлея» приятный шелест двигателя ласкал слух, как добротный блюз. Единственное, что немного смутило – ливень, но он шел недолго, и закончился так же внезапно, как начался: я не засекал, но, по ощущениям, прошло не больше получаса. Чиж предупреждал меня о подобном – погода меняется порой по три-четыре раза на дню.

– Как говорит Женя по этому поводу, – увещевал Вадим, – выходя из дома в солнечное утро, не забудь взять с собой зонтик.

Едва заморосило, я остановился в ближайшем кармане дороги и полез за дождевиком. Чиж нехотя последовал моему примеру: ему легче было проехаться под ливнем, чем возиться с клеенчатым костюмом, однако я настоял. Первое облачение в дождевик далось Вадиму непросто – ушло порядка четверти часа – но я не торопил: лучше чуть задержаться, чем заболеть.

Иронично, но буквально через полчаса после нашего короткого «пит-стопа» ливень закончился, и небо стало стремительно менять цвет с мутно-серого на густой синий. Было нестерпимо жарко, и мы сделали еще одну остановку, чтобы скинуть промокшие дождевики. На сей раз Чиж справился быстрей, и мы потеряли всего десять минут. Парить продолжало, но недолго: вскоре духоте на смену пришла долгожданная вечерняя прохлада.

К замку мы подъезжали уже ближе к ночи, когда солнце практически упало за горизонт. Яркий багрянец украшал линию горизонта – день прощался с нами до завтра. Вновь разошедшийся ветер раскачивал кроны зеленеющих деревьев. Воздух после дождя был чистый и свежий, отчего в мыслях царила ясность, несмотря на относительно поздний час.

«Интересно, как нас встретят? – думал я, взирая на темную твердыню, которая с каждой секундой становилась все ближе. – На дворе уже ночь, мы с дороги, потянем ли? Да и хозяева люди немолодые… не в тягость ли им поздний визит?»

Мы поднялись на холм и остановились на лужайке перед самым замком.

– Не понял, – пробормотал Чиж, оглядываясь по сторонам. – А чего нас никто не встречает?

Он слез с мотоцикла и быстрым шагом пошел к дубовой двери.

– Я тут покурю с дороги, – предупредил я Вадима, он лишь отрывисто кивнул и скрылся внутри.

«Значит, договорились».

Ноги после акробатических номеров на «Харлее» гудели, однако в целом я чувствовал себя довольно бодро… пока не опустился на лавочку у входа и не раскурил сигару. Похоже, именно в этот миг мое тело наконец осознало, какие испытания выпали на его участь за последние двенадцать часов.

«Ничего, сейчас немного передохну и тоже пойду…»

Дым поднимался вверх, растворяясь в ночной мгле. Я сидел, наслаждаясь покоем, и любовался чудесным садом. Садовники Триплэйдов постарались на славу: каждое дерево и кустарник представляли собой настоящее произведение искусства. Здесь были деревья-пирамиды, деревья-башни, диковинные деревья-звери и деревья-люди… Кроме садовой архитектуры, имелись и настоящие скульптуры; особенно меня впечатлило каменное изваяние, которое, как я позже выяснил в «Гугле», изображало кельтского барда Оссиана – героя «Последней песни менестреля» Вальтера Скотта.

Тишина, покой, умиротворение…

Внезапно дверь распахнулась, и изнутри послышался громкий голос Чижа:

– И что, я должен по всему замку тебя бегать искать?!

Я встрепенулся, повернул голову на звук.

«Чего он там скандалит?»

Несколько мгновений спустя Вадим пулей вылетел из замка.

– Ты тут, Макс? – спросил он зачем-то, хотя прекрасно меня видел. – А вот моя непутевая сестра, прошу любить и жаловать!

Он махнул рукой в сторону входа, откуда робко показалась Женя. Она была точно такая, как на фото, которые мне показывал Чиж – высокая, худая, светловолосая. Большие зеленые глаза смотрели заинтересованно. Чертами лица Женя очень походила на брата – я заметил это еще на фото и сейчас лишний раз убедился, увидев ее живьем.

– Добрый вечер, Максим, – сказала художница, подходя ко мне и протягивая руку.

– Очень рад, – сказал я, осторожно ее пожав, – наконец-то встретиться.

– Это совершенно взаимно, – улыбнулась Женя.