Шотландский ветер Лермонтова

– Увы, тогда большинство вопросов решалось именно так, – развел руками Дэвид. – Впрочем, религиозные войны во все времена были кровавей любых прочих… Плюс у Джеймса Лермонта имелся, помимо прочего, личный мотив: среди казненных по указке Битона людей был и брат Лермонта – протестантский священник… Такая вот вендетта.

Приложив руку ко лбу, я окинул развалины задумчивым взглядом. От замка Сент-Эндрюс к XXI веку практически ничего не осталось. Обломки стен с бойницами, арки, местами обрушившиеся… Но, тем не менее, магия все еще чувствовалась. Казалось, призраки прошлого – возможно, того же кардинала Битона или, возможно, его жестоких убийц, до сих пор бродят по здешним развалинам, не в силах оставить свой пост и обрести столь желанный покой.

Новый порыв ветра заставил меня зябко поежиться. Злой, холодный, будто могильный, он невольно заставил меня вспомнить усадьбу Середниково и ее сквозняки.

«Значит ли это, что дом Столыпиных ждет та же участь, что и этот замок?.. Время покажет…»

Нашу экскурсию по руинам бестактно прервал дождь, которым снова – в который уж раз за последние три дня?.. – разразилось пасмурное небо.

– Пойдемте в кафе, тут, неподалеку? – предложил Дэвид. – Поверьте профессору со стажем – там варят лучший кофе в округе…

Мы с Чижом легко согласились: ни мокнуть, ни облачаться в дождевики нам, конечно же, не хотелось.

– Как думаете, замок Сент-Эндрюса когда-нибудь возьмутся восстанавливать, подобно Дерси? – спросил я, когда мы уже сидели за столиком и наблюдали через тонированное окно, как редкие прохожие разбегаются, кто куда, спеша укрыться от беспощадной погоды.

Кафе, куда нас привел Дэвид, оказалось самым заурядным, но кофе – отменным, как он и обещал.

– Сложно сказать, – признался Скотт. – Вообще замок не восстанавливали умышленно – по решению городского совета его решено было оставить в руинах в назидание потомкам. Не знаю, поменяется ли что-то с годами. Хочется верить, что однажды я все-таки смогу провести своих студентов по коридорам замка, но, полагаю, скорей всего, замки в обозримом будущем официально признают рудиментами, и посмотреть на них люди смогут только в виртуальной реальности, как я вам уже говорил…

– Надеюсь, до этого все-таки не дойдет, – сказал я. – Настоящие замки нельзя заменить бездушной 3D-моделью. Согласен, Чиж?

– Ага… – равнодушно буркнул Вадим.

Мой спутник смотрел в окно, на паб, расположенный прямо напротив кафе. Ливень шумно, с душой, полоскал улицу, затрудняя обзор, но даже через водную стену были хорошо видны тамошние посетители – веселые и грустные, они выпивали и о чем-то оживленно переговаривались. Понять тоску Чижа было легко. Поначалу он радовался самому факту – «мы едем по Шотландии на мотоциклах, как и собирались!..» – однако запал быстро угас. Устав от нашей (читай – «моей») основной миссии, он вспомнил о своей любви к «кабачкам» и теперь разрывался между желанием посидеть в харизматичном шотландском пабе и обещанием, данным мне перед отъездом.

«Вот ради этого люди, вроде Кристофера Раффла, и переделывают старинные замки под отели и развлекательные центры – людям достаточно исторически достоверного фасада, внутри же должен быть современный комфорт…»

У Балкоми, Дерси и Сент-Эндрюса было схожее прошлое, но разное настоящее. В первом жили чужие люди, ничего не знающие о великой истории этого места; второй превратился в аттракцион-пустышку для любого, кто готов платить; третий лежал в руинах, но при этом там до сих пор ощущалась исконная, древняя магия предков. Сложно сказать, какой путь оказался лучше.

«Наверное, тем и хороша история – что не дает однозначных ответов…»

Когда дождь поутих, мы распрощались с Дэвидом и отправились в дальнейший путь.

Впереди нас ждало Плискарденское аббатство.

* * *

1839

– Что ты, Петр, так задумчив? – весело спросил Лермонтов.

Уваров оторвался от созерцания домов, проплывающих за окном их экипажа, и, посмотрев на Мишеля, сказал:

– Да так… просто…

Лермонтов улыбался, но во взоре его чувствовалось некоторое напряжение, возможно, даже страх перед грядущей встречей со старым другом.

Втроем – Монго, Мишель и Петр Алексеевич – они ехали в гости к Раевскому, возвратившемуся из долгой ссылки в Петрозаводск. Представляя себе скорое воссоединение поэта с его старым другом, Уваров вспомнил о событиях годичной давности – когда он, рассорившись с кузиной Анной, вернулся в гостиницу, где остановился, и встретил у порога Лермонтова и Столыпина.

«Зачем они приехали? – замедлив шаг, подумал Петр Алексеевич. – Чтобы лично выказать мне свое презрение?»

Сердце замерло у Уварова в груди. Мало ему было выслушать от Шувалова, мало было кузины, которая слабо, точно сама не веря, убеждала, что «хотела, как лучше»… и вот он, Мишель, чем-то раздосадованный, и Монго, с тем же выражением лица, оба нетерпеливо прохаживаются вдоль дверей гостиницы.

«Уйти? Да нет, ребячество… Надо принять свою участь, а там – будь что будет…»