Шоу зловещих сказочников

На этом дискуссия пока прекратились. И тут же дорога уперлась в каменную стену. Тупик? Однако Антон начал шарить по стене, несколько раз повторив: «Здесь! Точно здесь!». И тут произошло нечто странное: стена раздвинулась, пропуская гостей. Арсений и Гриша поняли: это сработал то ли рычаг, то ли кнопка. Антон продолжал командовать:

— Теперь по лестнице вверх. Не соскользните, не то можно сломать шею.

Они вняли предупреждению, поднимались крайне осторожно. Да и лестница оказалась не такой длинной. Впереди трепетал тусклый свет, друзья догадались, что исходит он от свечей. Антон остановился, весело сообщил:

— Пришли!

Они оказались в большой комнате, освещенной множеством свечей. Мерцающий огонь позволил друзьям заметить какие-то рисунки на стенах. Но прежде возник закономерный вопрос: получается, что хозяева ожидали гостей?

— Антон?.. — Арсений не закончил, просто кивнул на свечи.

— Это загадка, — ответил Антон. — Каждый раз, когда я появлялся тут, они уже горели. Кто-то зажигает их. Только кто?

— А что за рисунки на стенах? — спросил тем временем Гриша.

Стены представляли собой своеобразное «художественное полотно», написанное в специфической манере: множество разных сюжетов, разных картин словно соединились в одну всепоглощающую СКАЗКУ. Вот один сюжет: гигантский змей в сверкающей короне скрутил несчастного витязя, меч и щит которого валяются рядом. Еще секунда и змей задушит его. Герои были как живые, и Арсению и Григорию показалось, будто плененный витязь обратил к ним полные ужаса и скорби глаза, умоляя помочь, а змей с огромным красным, вываливающимся языком хитро подмигнул неожиданным посетителям и спокойно готовился к пиршеству.

Другой сюжет: лысый кривобокий великан протыкает длинными иглами тело тщедушного человечка, рот которого открыт в крике… Этот крик словно срывается с «полотна» и достигает ушей гостей таинственной комнаты. Гриша невольно отвел глаза, а Арсений даже прошептал: «Перестань его мучить, слышишь?!»

Теперь они поняли: сказки на стенах имели оборотную сторону, вызывая не радость, не улыбку, а осознание всеобщего кошмара. Сцены жестокости, насилия, отвратительных улыбок и гримас постоянно сменяли друг друга. Вот палач рубит голову молодому парню, бросающему последний взгляд на парящий в небе огромный корабль; вот девица с распущенными волосами под аплодисменты людей в богатых одеждах топит в речке мальчика с козлиными рожками. И опять посетители комнаты будто бы слышат несчастный, похожий на блеяние, голосок жертвы и радостные возгласы богатой свиты, призывающей девушку-убийцу поскорее покончить с проклятым оборотнем. А вот на печи сидит невероятно толстый, похожий на откормленную свинью, человек, предлагая гостям стакан сивухи (Арсений и Гриша ощутили ее отвратный запах), при этом его заплывшие жиром глазки сверкают хитростью и злобой… Студенты отвели от чудовищного полотна глаза, но, ища объяснений, требовательно посмотрели на Антона.

— Видите ли, — ответил Антон, — как мне сказал создавший картину художник, это и есть РЕАЛЬНАЯ, а не искаженная после постоянных переработок сказка. Сказка в ее первозданном виде. Художник так видит мир. Его право.

— Ничего себе первозданный вид! — хмыкнул Гриша. — Это шабаш каких-то монстров. Почему змей душит воина?

— Потому что в первоначальном варианте Иван-царевич ему битву проиграл.

— Что за пытка иголками? Зачем великан втыкает их в человека…

— Помните сказку о Храбром Портняжке, она существовала и в русском фольклоре, и в немецком. Так вот на самом деле Великан раскусил хитрости удальца-портного и в отместку стал вкалывать в его тело иголки.

— А сцена с парящим в облаках кораблем, — не выдержал Арсений. — Никак «Летучий корабль»?

— Да, именно так закончилась та история. Строителю корабля отрубили голову, а принцесса преспокойно отдала руку богатому вельможе.

— А что за сумасшедшая топит мальчика с козлиными рожками?

— Неужто не узнали? «Сестрица Аленушка и братец Иванушка». Она утопила оборотня и тоже благополучно вышла замуж за царевича. Правда, потом и ее отравили. То ли свекровь, то ли свекор.

— Ничего себе интерпретация наших сказок! — возмутился Арсений. — Никогда не поверю, что это был «первоначальный вариант».

— Я тоже сначала не верил, — ответил Антон. — Но давайте вернемся, например, к Емеле…

— К Емеле?

— Ну, да, герою сказки «По щучьему велению». Вот он, этот толстый парень на печи, предлагающий вам выпить сивухи. Даже при пересказах сохраняются черты прежнего Емели. Кто он такой? Во-первых, лодырь; далее — вымогатель, за сохраненную жизнь требует у щуки исполнения любых желаний; в-третьих, авантюрист, уж коль жениться, так на царской дочери.