Шпага д'Артаньяна, или Год спустя

В спальне остались два министра и капитан мушкетёров. Члены Совета настороженно взирали на монарха.

– Господин де Лувуа, – начал Филипп, – нам стало известно от графа д’Артаньяна, что до вас уже дошли новости с Лазурного берега.

– О да, государь, – подтвердил военный министр, – но, будучи успокоен господином капитаном, я почёл своим долгом не тревожить покой вашего величества.

– И были совершенно правы, – любезно сказал король. – Действительно, вы не сообщили бы нам ничего нового. Мы с первых дней осведомлены как о захвате неприятелем «Кастора», так и о его чудесном освобождении.

– Неужели, государь? – поразился Лувуа.

– Истинно так, сударь: нашёлся храбрец, похитивший у врага драгоценный трофей и вернувший Франции жемчужину её военного флота. Этот дворянин долгие годы томился в испанском плену, но в конце концов сумел войти в доверие к самому герцогу д’Аламеда и увести корабль из-под самого его носа.

От внимания короля и д’Артаньяна не укрылось, что Кольбер ни на секунду не поверил в эту историю, посчитав её, видимо, лишь непомерно раздутым вымыслом какого-то удачливого морского авантюриста, который наплёл королю с три короба. Чересчур уж сильна была вера суперинтенданта во всемогущество и непогрешимый ум герцога д’Аламеда…

– И вашему величеству известно имя этого героя? – учтиво спросил военный министр.

– О да, господин де Лувуа, это адмирал Луи-Констан де Пресиньи, – ответил Филипп.

– Адмирал? – вздрогнул Лувуа.

– Вы считаете, он этого не заслужил? – как можно наивнее спросил король.

– Нет, коль скоро таково решение вашего величества. Но…

– Что ещё? – улыбнулся король.

– Меня со вчерашнего вечера тревожит вопрос о подлоге, – осмелился произнести вельможа.

– Ах да, – небрежно усмехнулся Филипп, – вы уж простите нам эту вольность, сударь, но, с другой стороны, мы имели целью и вас проучить. Да-да, чёрт возьми, вам следовало бы одним из первых узнать о злоключениях барона де Клемана, которого по возвращении во Францию ждёт суд и Бастилия. А вместо этого, господин де Лувуа, вы мчитесь сообщить нам, что, мол, «Кастор» уже у наших берегов и даже высадил десант на Сент-Маргерит. Разве так можно? – укорил он министра.

– Прошу прощения, государь, теперь мне, конечно, всё ясно, – поклонился Лувуа.

– Кстати, вас, кажется, известил обо всём господин де Тревиль?

– Да, ваше величество.

– Храбрый гасконец по-прежнему бдителен и предан нам?

– Видимо, так, государь; к тому же его взволновал вид голубых плащей – в конце концов, он долгое время командовал мушкетёрами.

– Славный Тревиль! – умилился монарх. – Славный, несмотря на излишнюю впечатлительность. Ну, такое рвение заслуживает, да-да, несомненно заслуживает поощрения.

– Коль скоро ваше величество полагает…

– Конечно, господин де Лувуа, мы полагаем, что наш старый воин слишком уж засиделся в Антибе. Нам с вами остаётся придумать, как отблагодарить его за верность короне… И кажется, мы нашли способ!

Лицо короля вновь озарила улыбка.

– Я весь внимание, – кивнул военный министр.

– Итак, Жан де Пейре де Тревиль назначается нами губернатором и сенешалем Мон-де-Марсана – это в Гаскони. И, в соответствии с новым высоким званием, извольте сегодня же подготовить приказ о присвоении ему чина генерал-лейтенанта королевской армии. Что до поста антибского губернатора, то мы примем это решение позднее.

Лувуа всем своим видом выразил покорность воле Людовика XIV.

– Вот и хорошо. Теперь вы, господин Кольбер.

– Я готов подчиниться любому приказу вашего величества, – глухо отозвался суперинтендант.

– Зачем же так, сударь? – тепло молвил король. – Мы, знаете ли, поразмыслили ночью над вчерашним вашим заявлением. Вы были, разумеется, непозволительно дерзки, но, учитывая все обстоятельства, вас можно понять. Обещаем вам одно, господин Кольбер: войны с коалицией мы не допустим. Мы сделаем всё, чтобы Франция вышла из этой войны с честью, но… не любой ценой. Вы понимаете?

– Кажется, понимаю, государь, – задохнулся от счастья Кольбер.

– Значит, решено, – хлопнул в ладоши Филипп. – Господин д’Артаньян, проводите…

Когда дверь за министрами закрылась, король и мушкетёр долго смотрели друг на друга. Наконец юноша сказал:

– Это было… неподражаемо, государь.

– Благодарю, граф, – улыбнулся Филипп, отирая платком повлажневший лоб, – не будь вас, я, пожалуй, не сумел бы справиться с волнением.

– Это не так, ваше величество, ибо вы король милостью Божьей, – раздался голос Арамиса.

Король и мушкетёр обернулись к герцогу д’Аламеда, вошедшему через потайной ход.

– Герцог, – взволнованно произнёс Филипп, – теперь, увидев вас, я окончательно уверовал в свою звезду. Итак, Франция принадлежит нам! – торжественно сказал он, беря за руки Арамиса и д’Артаньяна.

– Вам, государь, вам двоим, – отечески улыбнулся им Арамис, – мне придётся довольствоваться Испанией.

– Как, вы не будете моим первым министром?! – воскликнул король.

– Это было возможным в тот, первый раз, но, увы, немыслимо теперь, – возразил Арамис. – Многое изменилось с тех пор, и прежде всего я сам.

Монарх прищурился: