Шпана

После обеда мы с Лёхой дорабатывали до нужной кондиции арбалет, соорудили заодно три стрелы под завистливыми взглядами апостолов. Наконец всё было готово, ну мне так показалось на первый взгляд, может и не всё конечно, и мы пошли на природу протестироватьполучившуюся хрень в реальных боевых условиях. Бумаги для мишени здесь трудно было отыскать, поэтому я взял первую попавшуюся мешковину и мелом нарисовал на ней что-то вроде концентрических кругов, и две поперечные чёрточки конечно, приколотил всё это тремя гвоздиками к близ расположенному дубу. Видя умоляющие глаза Пашки, отсчитал двадцать шагов, нарисовал ногой черту и вручил ему взведённый уже арбалет (сделать это оказалось не так-то уж и легко) с заложенной стрелой, на, проверяй на практике наше оружие.

Тот с серьёзной миной взял в руки устройство, зачем-то покрутил его, на что получил подзатыльник и нравоучение, что заряженное оружие на себя и на товарищей не направляют, а потом прицелился и пальнул.

– Ну чё, неплохо, – сказал я ему, отбирая арбалет, – хотя бы в мешок попал, и то ладно. Иди вытаскивай стрелу, а следующий у нас будет Петька.

Стрела впилась в дуб довольно глубоко, так что вытаскивать её пришлось мне помогать. Петюня выстрелил в молоко и чуть не зарыдал от этого. Я его утешил и отправил искать стрелу, а когда он вернулся, пришла очередь Лёхи.

– Эх я щас запулю, – хвастливо заявил он, закрывая один глаз и прицеливаясь.

Запулил и вправду неплохо, где-то в шестёрку угодил строго вправо от центра. Забрал у него арбалет, снова зарядил и со словами «Учитесь, сосунки» выстрелил по мишени… зря заранее хвалился-то, получилось ещё хуже, чем у Пашки, но лучше, чем у Петьки, где-то в самый край мешковины угодил. Пацаны поржали надо мной от души.

– Ну повеселились и будя, – рявкнул я, – идите детали вытачивать, а мы с Лёхой ещё маленько над арбалетом поколдуем.

Колдовали мы над ним до самого ужина, я подпиливал и подтачивал спусковой механизм, а еще дуги пришлось заменить, эти оказались недостаточно упругими. А тут и ночь подоспела незаметно.

– Так что у нас сегодня за дело-то? – спросил Лёха, когда мы вернулись с ужина.

– Дык ещё раз за кладом пойдём?

– Что, опять? Сколько можно-то, позавчера только ходили, да и завалило там всё.

– Завалило там не всё, то, что надо, незаваленным осталось, мне об этом Серафим рассказал.

– Ну и чего там такое, в этом кладе? Опять бестолковые шмотки что ли найдём?

– А ведь почти угадал, – с удивлением ответил я ему, – шмотки там лежат, но только совсем не бестолковые, а очень даже толковые. С их помощью мы завтра должны развязаться со всеми нашими непонятками. Полностью причём и целиком, и с бандитами ярмарочными, и с полицией, и с хозяином мельницы до кучи.

– Во как… – с уважением посмотрел на меня Лёха, – но что-то слабо в это верится.

– Вот завтра и посмотришь, а сейчас-то чего языком молоть? Бери вон лопату и пошли на место.

Лёха повиновался без лишних слов. Дорога по осточертевшему уже берегу Оки на этот раз никаких сюрпризов не таила.

– Вот здесь где-то утопленница-то лежала, – сказал, забежав за мою спину, брат. – Точно, вон даже ямка в песке осталась. А там вон звезда была.

– Но сейчас-то ничего этого нет, значит и бояться нечего, верно? – спросил я у него и, не дождавшись очевидного ответа, потащил его далее.

Место, которое нам надо было раскопать, мне хорошо описал Серафим – с одной стороны ручей, который фонтаном бьёт, с другой два здоровенных вяза, сросшихся стволами. Вот примерно посередине между этими ориентирами и рой, сказал он. Я приблизительно определил, где это середина, в ней как раз и ямка подходящая имелась, которая от просаживания грунта бывает. Начали рыть попеременно с братом. Через полчаса, мы даже на метр вглубь не откопали, штык лопаты ударил во что-то железное.

– Кажись она самое, – возбуждённо сказал брат, – на засов от сундука похоже.

Остатки песка отгребли уже руками, вытаскивать сундук наружу не стали, поддели засовы лопатой и вскрыли. Серафим был прав, опять тут одни шмотки лежали.

– Ну ё-моё, – разочарованно сказал Лёха, – что нам с этим добром делать?

– А ты на золото что ли рассчитывал? – переспросил его я, – золото самому заработать надо, а пока берём то, что есть, и делаем ноги.

До нашей общаги мы добежали в буквальном смысле, очень быстро. Там я оставил Лёху на скамеечке, а сам вытащил из загашника наш боевой арбалет, захватил пассатижи и вернулся.

– А сейчас идём вооон туда, – показал я в сторону откоса, – и сооружаем декорацию.

– Какую декорацию? – не понял он.

– Щас всё увидишь… кстати, сгоняй за мешком с кошками, помнишь, где он у нас спрятан?

Лёха помнил и мухой слетал за требуемым. А у откоса росли совсем уж старинные два дуба невероятного возраста и обхвата, по паре метров в окружности оба были.

– Так, – сказал я, сдвинул кепку на затылок, – ты примеряй вот этот кафтан к дубам, куда он лучше встанет, а я со стрелами поколдую.