Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны

Вернувшись в 1972 году в Вашингтон, Эймс пошел на курсы русского языка, после чего четыре года проработал в советско-восточноевропейском отделе. Но и тут корабль, на который он взошел, совершил неудачное плавание. Когда выяснилось, что Ричард Никсон прибегал к услугам ЦРУ, пытаясь помешать федеральному расследованию незаконного проникновения в штаб его соперника в комплексе «Уотергейт» в 1972 году, внутри ЦРУ разразился кризис и последовал ряд расследований его деятельности за предыдущие двадцать лет. Составленные в результате отчеты, получившие известность под названием «Фамильные драгоценности», вскрыли множество неприглядных и незаконных действий, выходивших далеко за пределы полномочий ЦРУ, включая подслушивание телефонных разговоров журналистов, нелегальные проникновения в различные помещения, заговоры с целью политического убийства, эксперименты на людях, тайные сговоры с мафией и систематический внутренний надзор над гражданскими лицами. Руководитель контрразведки ЦРУ Джеймс Энглтон — этот худой, как скелет, коллекционер орхидей — чуть не уничтожил ЦРУ постоянной внутриведомственной охотой на кротов, исходя из своей навязчивой и ошибочной идеи, будто Ким Филби устроил их массовое внедрение в западную разведку. В 1974 году Энглтона наконец заставили уйти в отставку, но после него ЦРУ еще долго оставалось заражено болезненной подозрительностью. А еще оно проигрывало шпионскую войну: «Из-за излишнего рвения[35] Энглтона и подначальных ему сотрудников контрразведки у нас оказалось ничтожно мало советских агентов на территории самого СССР — таких агентов, о которых вообще стоило бы говорить»[36], — отмечал Роберт М. Гейтс, который поступил в разведку примерно в то же время, что и Эймс, а впоследствии возглавил ЦРУ. В течение следующего десятилетия ЦРУ предстояло претерпеть коренные преобразования, но Эймс попал туда как раз тогда, когда ведомство переживало свои худшие дни: там царили моральное разложение, беспорядок и тотальное недоверие.

В 1976 году Эймс перебрался в Нью-Йорк и там пытался вербовать советских агентов, а в 1981 году его отправили в Мехико. В ЦРУ заметили его пьянство, а также привычку все откладывать на потом и ныть, однако никто никогда не предлагал уволить его. Проработав в ЦРУ почти двадцать лет, Эймс понял, что и как там устроено, но его карьера медленно загнивала, и он винил в этом кого угодно, кроме самого себя. Его попытки вербовать агентов в Мексике оставались почти бесплодными, а большинство своих коллег — и прежде всего начальников — он считал идиотами. «Очень многое из того, что я делал, было пустой тратой времени», — признавался он. Эймс был женат на сотруднице разведки Нэнси Сиджбарт. Он женился скоропалительно и необдуманно. Как и у Гордиевского, его брак оказался бесстрастным и бездетным. Нэн не поехала с ним вместе в Мехико. У него было несколько безрадостных романов с женщинами, которые ему не очень-то нравились.

К середине 1982 года жизнь Эймса — разочарованного, одинокого, сварливого и недовольного всем на свете — явно катилась под откос, но он не мог побороть собственные лень и пьянство, чтобы остановить неминуемое падение. И тут в его жизни появилась Росарио — и сразу зажегся свет.

Мария де Росарио Касас Дюпюи была культурным атташе при посольстве Колумбии. Росарио было двадцать девять лет, она родилась в семье обедневших колумбийских аристократов французского происхождения. Это была начитанная, кокетливая и жизнерадостная женщина с темными курчавыми волосами и ослепительной улыбкой. «Она была как струя свежего воздуха, ворвавшаяся в сильно прокуренную комнату», — говорил о Росарио один сотрудник Госдепартамента в Мехико. А еще она была инфантильна, нуждалась в деньгах и была на них падка. Когда-то ее семья владела большими загородными поместьями. Она получила образование в лучших частных школах, потом училась в Европе и США. Она принадлежала к колумбийской элите. Но ее семья разорилась. «Я росла в окружении богачей, — сказала она однажды. — Но у нас никаких богатств не было». Росарио собиралась исправить положение.

С Риком Эймсом она познакомилась на дипломатическом званом ужине. Они сидели на полу и живо обсуждали современную литературу, а потом поехали к нему домой. Росарио думала, что Эймс — обычный американский дипломат, а значит, скорее всего, человек весьма состоятельный. Рику она показалась «сногсшибательной красавицей», и он очень скоро решил, что влюбился. «Секс у нас был просто фантастический», — вспоминал он.