Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны

Роясь в архивах КГБ, Гордиевский разгадал и другие тайны. Советским шпионом, разоблаченным еще в 1946 году (он действовал под кодовым именем Элли, но его личность так и не была официально установлена), оказался в действительности Лео Лонг, еще один бывший сотрудник разведки, завербованный коммунистами в Кембриджском университете до войны. Итальянский физик-ядерщик Бруно Понтекорво, который участвовал в британском проекте разработки атомной бомбы, начатом в военные годы, предложил свои услуги советской разведке, а спустя семь лет, в 1950-м, навсегда переехал в СССР. Еще Гордиевский сообщил наконец, что норвежец Арне Трехолт продолжает шпионскую деятельность. Трехолт ранее входил в состав норвежской делегации в ООН в Нью-Йорке, а теперь снова вернулся в Норвегию и учился в Колледже объединенного штаба, где получал доступ к разнообразным секретным материалам — и передавал их КГБ. Норвежская служба безопасности вела наблюдение за Трехолтом еще с тех пор, как Гордиевский впервые указал на него как на подозрительное лицо, то есть с 1974 года, но пока не трогала его — отчасти по настоянию британцев, так как имелись опасения, что его арест мог бы бросить прямую тень подозрения на ценного для них информатора, чье имя норвежцам не сообщалось. Теперь же петля, уже наброшенная на шею Трехолта, начала потихоньку затягиваться.

* * *

Небольшая группа старших сотрудников МИ-6 собралась в Сенчури-хаус, чтобы заслушать предварительные результаты доклада кураторов операции «Ноктон». Все эти люди были не склонны к бурному проявлению эмоций, однако в зале явственно ощущались «волнение и нетерпеливое ожидание». Важные персоны жаждали поскорее услышать об обширной сети кагэбэшных агентов в Британии, о шпионах-коммунистах вроде кембриджской пятерки, тайком прокравшихся в высшие эшелоны общества, чтобы вести подрывную работу изнутри. Считалось, что в 1982 году советская разведка оставалась такой же всесильной, как и раньше. Гордиевский доказал, что это не так.

Новость о том, что у КГБ в Британии имеется лишь горстка агентов, осведомителей и нелегалов и никто из них не представляет особой опасности, принесла и облегчение, и разочарование. Гордиевский рассказал, что, судя по картотеке КГБ, к активным агентам можно отнести Джека Джонса, профсоюзного лидера, и Боба Эдвардса, депутата парламента от Лейбористской партии. К сочувствующим осведомителям, принимавшим от КГБ деньги или оплату досуга, относились Ричард Готт, журналист из Guardian, и престарелый активист движения за мир Феннер Брокуэй. Заядлые охотники за шпионами немного расстроились, когда узнали, что крупной дичи, за которой стоило бы гоняться, нет и в помине. Возник, правда, и повод для беспокойства: Гордиевский явно никогда не слышал о Джеффри Прайме, аналитике из Центра правительственной связи — отделения британской разведки, занимавшегося связью и подачей сигналов, — которого недавно арестовали как советского шпиона. Если Гордиевский видел все архивные папки, почему же среди них не было дела Прайма, который начал шпионить на СССР в 1968 году? Ответ был прост: Прайма курировал отдел контрразведки КГБ, а не британо-скандинавский отдел.

Из предоставленных Гордиевским детальных описаний операций КГБ в Лондоне, Скандинавии и Москве явствовало, что советский противник — это уже не легендарный колосс, а неуклюжий и неловкий неумеха. КГБ 1970-х годов сильно уступал своему предшественнику НКВД. Идеологический пыл 1930-х, благодаря которому удалось завербовать так много преданных агентов, сменился полным страха послушанием, и новое время порождало агентов уже совсем иного типа. КГБ оставался обширным, хорошо финансируемым и беспощадным учреждением, и среди его агентов по-прежнему находились некоторые яркие личности и светлые умы. Но теперь в его рядах служило и множество приспособленцев и лизоблюдов, ленивых карьеристов, начисто лишенных воображения. КГБ все еще был опасным противником, но теперь британцы доподлинно узнали его слабые места и изъяны. В то самое время, когда для КГБ начинался период упадка, западная разведка, напротив, поднимала голову, для нее наступал новый, полный амбиций этап жизни. МИ-6, надолго скорчившаяся в оборонительной позе из-за изнурительных шпионских скандалов 1950–1960-х годов, уже вставала в полный рост и распрямляла плечи.

По британской разведке пробежала дрожь радостного возбуждения: с таким КГБ ей было под силу бороться!

Но была среди сокровищ из клада Гордиевского и еще одна новость, которая заставила и внешнюю, и внутреннюю разведку Британии изумленно затаить дыхание.