Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны

Гаскотт предложил и одно более значимое средство подстраховки. План побега из Москвы — операция «Пимлико» — останется в действии, даже пока Гордиевский будет находиться в Лондоне. КГБ не скупился на отпуска: сотрудники обычно получали ежегодный четырехнедельный отпуск зимой и до шести недель отдыха летом. А еще Гордиевского в любой момент могли вызвать без какого-либо предупреждения. Всякий раз, когда он будет приезжать в Москву, сотрудники МИ-6 будут, как и раньше, приходить к магазину «Хлеб» на Кутузовском проспекте и к Центральному рынку и проверять, не стоит ли там человек с пакетом от Safeway. Они будут приходить туда даже тогда, когда Гордиевского не будет в стране. КГБ пристально наблюдал за всеми британскими дипломатами в Москве и прослушивал их квартиры, а за их перемещениями велась слежка с верхнего этажа гостиницы «Украина» и с крыши многоквартирного дома, где жили иностранцы. Таким образом, любое отклонение от заведенного порядка могло бы броситься в глаза: если бы британцы регулярно показывались возле булочной, пока Гордиевский находился бы в Москве, и прекращали бы делать это, когда он уезжал бы, а потом снова объявлялись бы после его возвращения, эту закономерность могли бы выявить. Поэтому в течение нескольких недель до и после приезда Гордиевского МИ-6 будет отправлять сотрудников к условленным местам. Строгий профессионализм требовал, чтобы операция «Пимлико» длилась многие месяцы, даже годы.

Дело перешло на новый этап, и ему присвоили новое кодовое название: Санбим стал Ноктоном (по названию деревушки в Линкольншире).

В МИ-6 еще никогда не курировали шпиона из КГБ, который жил бы в Лондоне, и эта необычная ситуация порождала новые загвоздки. Не в последнюю очередь речь шла об угрозе, исходившей от братского ведомства — МИ-5. Служба безопасности отвечала за наблюдение за всеми потенциальными сотрудниками КГБ в Лондоне. Если бы в Отделе А4 — ведавшей надзором команде МИ-5, известной как «дозорные», — заметили, что Гордиевский ездит на тайные встречи в подозрительном месте в Бейсуотере, они бы наверняка затеяли расследование. Однако прямое указание освободить Гордиевского от всякого надзора ясно указывало бы на то, что он находится под защитой. В обоих случаях безопасность его дела попадала бы под большой вопрос. В Британии ни одно дело подобной важности нельзя было бы вести, не ставя в известность службу безопасности. Поэтому было принято решение вести дело Гордиевского совместно с МИ-5 и ознакомить с ним нескольких старших сотрудников, в том числе генерального директора: таким образом, в МИ-6 будут знать, в какое время Гордиевский находится под надзором, и не назначать тайных встреч в те часы, когда за ним наблюдают «дозорные».

Это сотрудничество между МИ-5 и МИ-6 стало беспрецедентным. Две ветви британской разведки далеко не всегда приходили к взаимопониманию — что, пожалуй, неудивительно, ведь ловить шпионов и курировать их — две разные задачи, редко совместимые, изредка пересекающиеся и периодически вступающие в конфликт. В двух этих разведывательных организациях издавна установились свои традиции, кодексы поведения и методы работы. В сознание их сотрудников глубоко въелось соперничество, порой они действовали наперекор друг другу. Так исторически сложилось, что кое-кто в МИ-6 смотрел на ведомство внутренней безопасности свысока — просто как на полицейское подразделение, лишенное воображения и энергии; в МИ-5 же, в свой черед, обычно относились к сотрудникам внешней разведки из МИ-6 как к прибабахнутым школярам-авантюристам. И те, и другие считали соперников слишком болтливыми. Предпринятое МИ-у длительное расследование в отношении сотрудника МИ-6 Кима Филби усилило взаимную подозрительность, превратив ее в откровенную враждебность. Однако над задачами операции «Ноктон» обеим службам предстояло работать в тандеме: МИ-6 бралась опекать Гордиевского изо дня в день, а нескольким сотрудникам МИ-5, которых должны были держать в курсе событий, предстояло обеспечивать безопасность дела со своей стороны. Решение расширить круг лиц, посвященных в секрет, и распространить его за пределы МИ-6 ознаменовало своего рода разрыв с традицией, рискованный ход. Информация о Гордиевском, которой сообща владели МИ-6 и МИ-у, получила кодовое название «Лампада» (в греческой мифологии лампадами звались нимфы подземного мира). Внутри МИ-6 об операции «Ноктон» знала лишь горстка людей; еще меньше людей знало о «Лампаде» в МИ-у; круговая диаграмма Венна, на которой можно было бы показать множества сотрудников обоих ведомств, посвященных в детали обеих операций, охватывала не больше десяти-двенадцати человек.