Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны

Только после того, как шпион оказался внутри салона, в безопасности, наконец произошел обмен приветствиями. Гаскотт и Гордиевский сели сзади и быстро заговорили по-русски — ни дать ни взять старые приятели, расспрашивающие друг друга о семейных делах, — а Прайс сидела за рулем и уверенно вела машину по умеренно загруженным дорогам. Гаскотт сообщил, что работает теперь в другой стране, а сейчас специально прилетел в Лондон, чтобы поприветствовать Гордиевского на британской земле, обсудить планы на будущее, а затем передать его новому куратору. Русский кивал. Они проехали мимо Harrods и Музея Виктории и Альберта, пересекли Гайд-парк, свернули во двор нового многоэтажного дома в районе Бейсуотер и въехали в подземный гараж.

Вероника несколько недель рыскала по Западному Лондону с бестолковыми маклерами, прежде чем подыскала подходящую явочную квартиру. Двухкомнатная квартира на четвертом этаже нового дома была отгорожена от проезжей части рядом деревьев. Выход из подземной парковки вел прямо в здание: если бы кто-то пытался следовать за Гордиевским, он увидел бы, как его машина подъезжает к дому, но не понял бы, в какую квартиру он поднимается. Ворота из садика за домом выходили в переулок, а значит, они могли использоваться как аварийный выход: дом можно было покинуть с тыла и доехать оттуда до Кенсингтон-Пэлас-Гарденс. Явочная квартира находилась достаточно далеко от советского посольства, чтобы на Гордиевского не натыкались здесь случайно его коллеги по КГБ, и в то же время достаточно близко, чтобы у него было время приехать сюда, припарковаться, встретиться с куратором и успеть вернуться на Кенсингтон-Пэлас-Гарденс, уложившись в два часа. Поблизости имелся гастроном — туда удобно было ходить за закусками для подкрепления сил. Прайс твердо решила: «Там должна быть приятная атмосфера, даже легкий шик. Какая-нибудь обшарпанная дыра в Брикстоне нам не подходит». Явочная квартира была со вкусом обставлена современной мебелью. И, конечно же, напичкана подслушивающей аппаратурой.

Как только они расположились в гостиной, Прайс принялась хлопотать вокруг стола, расставляя все для чаепития. В КГБ женщин среди старших сотрудников практически не было, и Гордиевский смотрел на Прайс с интересом и восхищением. «Олег сразу проникся к ней симпатией, — вспоминал потом Гаскотт. — Он вообще хорошо разбирался в женщинах». А еще это стало первым в его жизни настоящим английским чаепитием. Прайс, как многие люди, принадлежавшие к ее поколению и сословию, видела в чаепитии священный патриотический ритуал. Гаскотт представил ее Гордиевскому как Джоан. По замечанию Олега, ее лицо, «казалось, олицетворя[ло] такие исконные свойства английского характера, как благопристойность и гордость».

Гаскотт в общих чертах обрисовал план действий: если Олега это устроит, он будет встречаться со своими кураторами из МИ-6 раз в месяц, в обеденное время, здесь, на явочной квартире. В обеденный перерыв кагэбэшники из резидентуры уходили потчевать ресторанными блюдами и выпивкой своих агентов (хотя чаще всего — самих себя). В эти часы отсутствие Гордиевского не должно было ни у кого вызвать вопросов.

Затем Гаскотт выдал Гордиевскому ключ от дома между Кенсингтон-Хай-стрит и Холланд-парком. Это было убежище — место, где он мог бы залечь на дно (с семьей или один) в случае, если вдруг почувствовал бы себя в опасности. Если ему понадобится отменить встречу или срочно увидеться с сотрудником МИ-6 или если ему потребуется какая-либо срочная помощь, он может звонить по тому же номеру, который он набирал по прибытии в Англию. Коммутатор обслуживается круглосуточно, и оператор перенаправит звонок дежурному сотруднику.