Шпион императора

– Великий господин, святейший Иеримия царьградский и вселенский! Се тебе милостивое жалование царское, да молишь усердно Господа за великую государыню-царицу и великую княгиню Ирину и за многолетие великого государя и об их чадородии.

Выслушав его, патриарх благословил царицу и отвечал так:

– Господь да пребудет с тобою и все Святые Его! Всемогущий Бог, разделивший Чермное море и проведший Израиля посуху, источивший из камня воду, напоивший его и проведший его в землю обетованную; Бог, иже Архангелу Гавриилу повеле Непорочной Деве Марии благовестити зачатие – сей Бог да пошлет на мя глад и нищету, дондеже даст тебе достойный царского наследия плод!

Так же были явлены дары и московскому патриарху Иову и другим греческим иерерхам, а когда церемония завершилась, царица обратилась к патриарху и всему духовенству со скорбной речью о даровании ей и царству наследника…

– О великий господин, святейший Иеремия вселенский, отец отцов, и ты, святейший Иов, патриарх Московский и всея Руси, и вы все, просвещенные митрополиты, архиепископы и епископы! Бога Всемогущего блаженные служители, сподобившиеся большой милости и благодати у Господа и Его Пречистой Матери! Молю вас и заклинаю из глубины души моей, всеми силами молите Господа за великого государя и за меня, меньшую из дочерей ваших, дабы благоприятно внял молитве вашей, и даровал нам чадородие и благословенного наследника сего великого царства, владимирского, московского и всея Руси! – Все плакали, слушая эту горестную речь, и единодушно молились об исполнении ее желания. Но… увы! Неисповедимы пути Господни… – Савельич тяжко вздохнул, и лицо его сделалось печальным. – Потом Государь и царица проводили патриархов до золотой двери и приняли от них прощальное благословение… вот так закончился тот прием в царицыной Золотой палате… видишь, он мне запомнился навеки! А уж складно ли я о том поведал – тебе видней.

– Очень даже складно, Савельич, я благодарен тебе! Такое чувство, будто и сам там побывал…

– Значит, недаром время провели… идем, провожу тебя, боярин.

Уже покинув кремлевские стены и повернув в сторону посольского подворья, Юрий остановился и долго глядел назад со смешанным чувством радости и печали, словно он побывал в сказке, но в сказке, у которой не будет счастливого конца для ее героев… что сказочного в жизни этой несчастной пары, царя Федора Иоанновича и его прекрасной супруги? Хотя, если они любят друг друга… тогда все становится сказкой, все обретает смысл, чем бы она ни закончилась. Похоже, и жизни Савельича эта, хотя и чужая, сказка придает какой-то особый смысл…

Когда Юрий, долго еще бродивший возле кремлевских стен, добрался наконец до посольства, Варкаш облегченно вздохнул и пригласил его разделить с ним ужин.

– Поверите ли, господин Георг, я даже пожалел, что так легкомысленно отнесся к этой затее, совершенно позабыв, что там в одной из кремлевских башен имеется хорошо оснащенная пыточная, б-р-р, слово-то какое жуткое!

– Простите, господин посол, – улыбнулся Юрий. – Но я-то им зачем?

– О-о! Здесь надо держать ухо острым! – граф предостерегающе воздел палец. – Дурное дело не есть хитрость…

– Вынужден поправить сразу две ошибки: «держать ухо востро» и «дурное дело не хитрое», сожалею, что вынужден был перебить вас, господин граф!

– Напротив, я только благодарен! Буду держать ухо востро и помнить – дурное дело не хитрое! – они посмеялись, потом Варкаш спросил: – Вы довольны сегодняшним днем, господин Георг? Этот таинственный нотарий сумел удовлетворить ваше любопытство?

– О да, он безусловно сделал все, что мог! Я счастлив, что видел эту красоту… это чудо! У меня просто не хватает слов, и я бесконечно благодарен вам…

– Это самое меньшее, что я мог для вас сделать, друг мой! – Варкаш внимательно глянул на Юрия. —

Но… если все так удачно сложилось, почему я не слышу радости в вашем голосе, – похоже, вас все же, что-то огорчило?

– Вы правы. – вздохнул Юрий. – Хотя… объяснить это непросто!

– Вы начинайте, а я постараюсь понять.

– Этот Савельич, или нотарий, не только показал, но еще и рассказал много интересного… и знаете, меня почему-то очень тронула судьба царя Федора и его супруги царицы Ирины. Я понимаю, не такая уж это трагедия – наследника они еще могут дождаться, – а в остальном, чего бы их жалеть? Но что-то меня задело… может, ее слова, которые Савельич пересказал, может, портрет Федора… не знаю, но все это как-то смешалось в моем сознании с судьбой Бориса, и с недавним прошлым Московии, и вообще с судьбой всего царства… нет, простите, не знаю, как это лучше передать!

– А, мне кажется я вас понял… – Варкаш помолчал, задумчиво поглядывая на Юрия, потом согласно кивнул: – Вы правы, эти венценосные супруги вызывают симпатию и сочувствие, тем более когда царица столь прекрасна… ведь именно так, я уверен, описал ее наш нотарий. Вы же молоды, романтичны, к тому же одержимы ностальгией, и в силу этого все связанное с Московией вас не только трогает, оно для вас свято…