Шпион, которого я убила

— Сначала американцы свои первые чипы засекретили, как самое новейшее оружие. А когда узнали, что русские ребята в наших НИИ близки к самостоятельному изобретению, они просто-напросто «случайно» — обнародовали свои разработки.

Проще говоря, дали стибрить.

— Что стибрить? — Ева пыталась отследить на экране, как работает «взломщик» Января.

— А все, — зевнул Январь. — Все, что было нужно для создания компьютерной начинки, чтобы тебе понятней было.

— Зачем?

— Были две причины. Одна смешная, вторая рыночная. Начнем с рыночной.

Единая модификация компьютеров в мире — это единый их рынок. Сама понимаешь, кто на этом рынке сейчас лидирует. А неизвестно, кто был бы впереди, если бы наши русские ребята в семидесятых годах не воспользовались подсунутыми им технологиями, а изобрели что-то свое. Мы же мозговитей, мы к подаркам не привыкшие. А тут — такой! Все отечественные разработки пошли — куда? Правильно, туда. Чего тужиться, если можно быстро собрать железку, стибрив начинку, которую американцы подготовили и, изображая страшную секретность, дали стибрить. Вот чем мне нравятся федеральные службы, так это…

— А смешная? — перебила Ева.

— Они нас боялись тогда. Больше — не боятся. Компьютер — это была первая интервенция с Запада к нам, сознательно подсунутый секретный материал.

— Как ты сказал? — резко выпрямилась Ева.

— Опережая нас с каждым годом по всем показателям, они сделали бессмысленными любое наше открытие в информатике и средствах связи, потому что мы уже опоздали. Они — быстрей. Пока мы пытаемся повторить то, что ими сделано, они это свое усовершенствуют. Если ты меня понимаешь, кивни, — подмигнул здоровым глазом Январь застывшей Еве. — Хорошо ведь говорю!

— Если вскроешь через две минуты, — сказала Ева, присев на подоконник и оглядывая двор внизу, — тебе будет приз.

Во дворе Далила запирала машину Осокина.

— Ну? — откинулся Январь на спинку кресла. — Открыл. Где приз?

— Через минуту.

— Она приехала, да? Она во дворе? Она одна или с коммерсантом?

— Одна, — улыбнулась Ева. — Это же приз. Стукнула дверь. В коридоре толстяк Кнур с красной розой, засунутой в перевязь коробки с тортом, и Далила поддерживали с двух сторон повисшего между ними Осокина.

— Представляешь, — удивлялась Далила, — я думала — это бомж в подъезде скорчился и лежит у батареи!

— А я сразу определил — наш человек! Куда можно бросить? — Кнур протянул торт и розу Еве, уверенно подхватил Осокина под мышки и осторожно опустил его на пол у стены.

— Женю отпустили под подписку, я привезла его адвоката, — быстро раздевается Далила. — На улице идет снег. Январь и Осокин подрались, а потом напились. Или сначала напились, а потом…

— Что тут за сходка? — появился заспанный Кеша. — Дети вообще идут в сад? Я иду в школу? Почему меня не будят?

— А какой сегодня день? — растерялась Ева.

— Ты плохо выглядишь, — заметила ей Далила. — Неприятности?

— А где кофе? Я могу его сам сварить, — тут же поспешно добавил Кнур, когда на него все уставились.

— Сегодня среда, — вспомнила Ева. — Дети не идут в сад, не надо на меня давить! У нас конфиденциальный разговор, я закрою свою комнату и прошу не мешать!

— Я иду в ванную и тоже прошу мне не мешать, — заявила Далила.

— А кто будет есть торт, я не понял? — забеспокоился Кеша.

Ева вручила Кнуру кофемолку, пачку с зернами и турку, а сама быстро прошла к себе посмотреть вскрытый Январем файл. Она дочитывала информацию, когда Кнур принес кофе, а за ним Кеша — тарелку с бутербродами и куском торта.

— Ева Николаевна, — замялся Кнур у порога, — вы меня пригласили…

Ева проследила за его взглядом и обнаружила, что Январь завалился на покрывало застеленной кровати.

— Извините, — пробормотала она, поднимая Января и кое-как обматывая его полотенцем, — это не мое…

— Точно, — кивнул с видом знатока Кеша. — Это — мамино.

— Я пью много кофе, — предупредил Кнур.

— А я открыла «Отступление от нормы», — кивнула на экран Ева.

— Ну, вы же у нас профессионал. И рядом с вами — одни профи. В коридоре валяется в бессознательном от пьянства состоянии консультант по оружию. В ванной у вас, если не ошибаюсь, сейчас поет доктор наук по прикладной и судебной психологии, а юноша в полотенце — взломщик кодов — находка семейной пары сказочников из информационного центра.

— Еще созерцатель на кухне. Пожирает торт, — вздохнула Ева.

— А я что говорю! — удовлетворенно кивнул Кнур, задумался и спросил:

— Созерцатель — это кто? Какой отдел?

— Вы были три года нелегалом, — сменила тему Ева.

— Ну и что? Вы тоже им были. Почти. Когда изобразили собственную смерть и отдыхали с отрядом спецназовцев в подготовительном лагере. Если бы вы не приехали на похороны подруги, если бы так категорично не забрали себе ее детей… — Кнур подул в чашечку и, далеко выставив губы, засосал кофе.

— А вы что, уже приготовились к моей вербовке? Когда я еще числилась в МВД? — заинтересовалась Ева.

— Приготовились. Врать не буду. Ситуация была подходящей, но вы так агрессивно решили стать мамой, что споры и уговоры всем показались пустой тратой времени. Вы заметили, что все делаете — на пределе? Все навзрыд!