Шпион, которого я убила

— Все знаете, — вздохнула Ева. — А то, что я делала это совместно с американской шпионкой, знаете? Нас просто остановили на дороге, посадили в машину, отвезли за город и предложили на выбор: арест или выполнение особо важного государственного задания. Прятавшегося в России Фархада нужно было без шума вывезти в любую страну, которая не имеет обязательств перед Турцией, а там его задержат доблестные американские военные. Нет, Кнур, конечно, описал в подробностях необходимость этого задания и политически, и с точки зрения безопасности страны в целом. Но все равно больше всего эта беседа напоминала шантаж. И вот я думаю, не согласись тогда на эту работу Полина, или как ее еще — Черри Сноут, которую Кнур все-таки выслал через два года из страны как американскую шпионку, что бы было? Устроили бы ей показательный суд? А ведь она была не так безобидна, как старик Коуп. Она за неделю уничтожила физически целый отдел по космическим разработкам и связям.

— Странные у вас знакомства, майор Курганова.

— Вы про Полину или про Кнура? Зачем они держат Коупа? Зная хватку начальника разведки, я могу предположить только одно: он не выпустит шпиона и никогда его не обменяет, если шпион имеет информацию, порочащую нашу разведку и основы так называемой государственной безопасности.

— Мне нравится ваш здоровый оптимизм, — вздыхает Кошмар. — Действуйте!

У вас времени — навалом. Целых две недели.

— А что будет через две недели?

— Заседание суда по делу Коупа.

— Разрешите начать действовать? Я опаздываю в театр.

— Неужели «Дон Кихот»? — посмотрел на часы Кошмар.

— Точно не «Дон Кихот», потому что сегодня — опера. Не расследование, а полный парадокс. Никогда бы не подумала, что с утра буду опаздывать на урок в школу, а вечером — в театр на оперу.

— А что именно вы хотите обнаружить в театре?

— Следы спрятавшегося агента Кабурова или его убийцы.

16. Балерина

За двадцать минут до начала спектакля помреж Михаил Петрович понял, что троих заболевших из хора никто не заменит. Он метался между телефоном и сценой, а тут еще мастер доложил о пропаже одного костюма из «Годунова». Помреж приказал позвать к нему Надежду, но ее, естественно, нигде не нашли, хотя «вот только что тут видели».

Наденька сидела в осветительской и рассматривала в бинокль партер.

Рядом раздевался Марат. Аккуратно повесив рубашку и джемпер на плечики, он протянул Надежде конфету.

— Что ты все разглядываешь? — спросил он. — Сегодня же не «Дон Кихот».

— Они везде, — пробормотала Наденька, осматривая шикарную блондинку с длинными прямыми волосами, — они всегда… Видишь женщину, вон туда смотри!

Задержав дыхание, Наденька отдает бинокль и косится на мужское плечо у лица.

— Высокая блондинка?

— Да, — рассеянно отвечает Наденька и осторожно касается пальцем кожи на вздувшемся бицепсе. — А мышцы почему такие твердые? Ты же сейчас не напрягаешься.

— Перекачал. Не нравится?

— Не знаю, — отодвигается Наденька. — С нею в прошлый раз была брюнетка. Она мне карточку оставила. Можешь представить, что такие женщины работают в органах?

— Да ладно тебе, — усмехается Марат, продолжая разглядывать блондинку.

— Клянусь! Брюнетка после спектакля захотела срочно на тебя посмотреть.

Попросила отвести ее в осветительскую. Я металась по театру, сколько могла, потом привела ее в кабину напротив.

— Надежда, ты с мужиками гуляешь? — спрашивает вдруг Марат, не убирая бинокль от лица.

— Нет, — вздыхает Надежда. — Что ты, конечно, нет. Я с ними или работаю, или трахаюсь. А гуляю я с собакой бабушки Веры, когда приезжаю к ней за город.

— У тебя есть бабушка? А мне говорили…

— Это общественная бабушка, — перебивает Надежда. — Старая одинокая пенсионерка. Она попросила меня помочь ей вырваться из дома престарелых, когда дочка, которая сунула ее туда из-за квартиры, попала в катастрофу и погибла. Я помогла, теперь вот по субботам и воскресеньям гуляю с собакой и кушаю пироги с капустой.

— А со мной, получается, ты работаешь? — убрав бинокль, Марат смотрит на сидящую покрасневшую Наденьку с улыбкой.

— Я с тобой не трахаюсь и не гуляю. Это точно. А насчет работы…

— Покажи карточку.

— Что?

— Ты сказала, что меня разыскивала женщина и она оставила карточку.

— Зачем тебе?

— Да просто так.

— А-а-а… Вот.

— Тут только номер телефона и имя. Ох и выдумщица ты, Надежда.

— Я не выдумщица! Думаешь, она так просто на визитке напишет номер убойного отдела, да?

— Вот тебе еще конфета. Мне пора работать, так что установим полную тишину, идет?

— Идет, — вздыхает Надежда, убирая карточку. Она смотрит в бинокль.

Гаснет люстра. В партере рядом с шикарной блондинкой пустое место.

Надежда медленно спускается за сцену и натыкается на возбужденного помрежа. Михаил Петрович просит ее и еще одну девушку из костюмерной стать во втором акте на сцену с хором.

— Вы только будете рот открывать, ничего делать не надо. Будете стоять в последнем ряду и открывать рот. У меня недокомплект певцов. Надежда, подбери костюмы и проследи, чтобы не было недоработок.

— А если я засмеюсь? — спрашивает Надежда.

— Смейся, только рот открывай. А вообще ничего смешного в этом нет.