Шпион под подозрением. Спасские ворота

Понадобился почти час, чтобы найти Юрия, которому очень не хотелось быть найденным. Он ушел с работы в полдень, сославшись на головную боль и ни словом не помянув, что ему стыдно смотреть людям в глаза. Войдя в свою однокомнатную квартиру в районе проспекта Мира, он задвинул шторы, лег на кровать и попробовал забыть, что он русский, живущий в России.

Собственно, был ли у него выбор? Когда те трое явились с его личным делом, завели в приемную Отдела печати, усадили на стул и сказали, что ему необходимо выполнить свой гражданский долг и что его судьба — в его собственных руках.

Те самые трое. Неужели опять про Мурманск?

— Но я вам все рассказал! — воскликнул он.

— Давайте-ка вернемся к этому эпизоду снова.

Да, надо рассказать поподробнее. Да, все о том же любознательном английском журналисте. Сами знаете о каком… В тот вечер вы видели, как он вышел из гостиницы, видели, как петляет по улицам, видели, как идет к стадиону, ждет там кого-то, видели, как он обнаружил предназначенное ему послание. Вы не могли не догадаться, что он выполняет шпионское задание. Собственно говоря, вы всегда знали, что он шпион, разве не так?

Перед ним положили лист бумаги.

— Наверное, ясно? Подписывайте!

Юрий посмотрел на дешевую мебель, на нависших над ним мрачных людей в дешевых костюмах и, чувствуя себя такой же дешевкой, поставил свою подпись под тем, чему никогда не был свидетелем.

Он появился в кабинете Анастасии с взъерошенными волосами и в наспех напяленной, топорщившейся одежде. «Ну, эта вроде на следователя или прокурора не похожа», — пронеслось у него в голове.

Однако Юрий быстро убедился, что она не так проста и безобидна. Перед ним сидела холодная, деловитая и компетентная особа, ничуть не похожая на заскорузлых, глядящих в рот начальству аппаратчиков. Она принадлежала к новой породе. Юрий оценивающе посмотрел на ее макияж, на длинные, покрытые лаком ногти, на платье из джинсовой ткани.

Она не поздоровалась и не предложила ему сесть. Он сел без приглашения.

— Я прочитала ваш отчет. — Анастасия подвинула к нему ту самую бумагу. — Здесь не указано ни точное время, ни сопутствующие детали, только: «… он пошел туда-то, сделал то-то, потом вернулся…» Кстати, как вам удалось столько всего увидеть?

Такого вопроса Юрий не ожидал. И откуда она взялась такая? Какие, собственно, у нее полномочия?

Офицер КГБ, казалось, угадал его мысли.

— Расскажите ей то, что сообщили нам, — посоветовал он.

Анастасия сверкнула глазами.

— Не надо вмешиваться! Тут я хозяйка. Жаль только, что я не могу вышвырнуть вас отсюда!

Юрий молча наблюдал за ними. Анастасия снова повернулась к нему.

— А какая погода была в тот вечер?

— Холодная. Было темно…

— Темно, значит. А народу на улицах было много?

— Не очень.

— Это сколько — «не очень»? Десять человек? Двадцать? Пятьдесят?

— Не помню. — Он почувствовал, что краснеет. — Ну, человек десять.

— Вы хорошо знаете Мурманск, правда?

— Нет, я попал туда впервые.

— И тем не менее, успешно следили за иностранным журналистом: шли за ним по незнакомым улицам, а потом благополучно нашли дорогу в гостиницу?

— Я спросил прохожего…

— Опишите его.

— Ну, мне сейчас трудно вспомнить…

— Мужчина? Женщина? Подросток?

— Кажется, мужчина. Слушайте… — он повернулся к офицеру КГБ, — я уже отвечал на все эти вопросы!

— Вы пока не ответили ни на один, — возразила Анастасия. — Начнем сначала. Почему вы вообще стали следить за этим человеком?

— Дело в том, что когда я был у себя в номере, то услышал какой-то шум. Выглянул, заметил, как английский журналист спускается по лестнице, и решил, что мой долг — проверить, куда он идет.

Анастасия подумала, что надо рискнуть:

— Но ведь ваши номера были на разных этажах!

На лице Юрия появилась такая гримаса, словно его пырнули ножом.

— Я… я выпивал в номере своего друга-журналиста…

— Но вы же сказали, что были у себя?

— Послушайте, я мог и оговориться. У меня болит голова… я сегодня плохо себя чувствую.

— Оно и видно! Ответьте еще на один вопрос. Почему вы сообщили обо всей этой истории с таким запозданием?

— Опасался, что это может мне повредить. Поездку-то организовал я. Но в конце концов… мое чувство долга…

— Вы поступили правильно! — вмешался гебист.

Анастасия не обратила на реплику никакого внимания.

— Чувство долга! Да вы и понятия не имеете, что это такое!.. — И с отвращением добавила: — Выметайтесь отсюда!

Гебист встал.

— Ну что, теперь подпишите, товарищ…

— Ничего я не подпишу, товарищ! — невесело рассмеявшись, передразнила его Анастасия. — Принесите мне ваши бумажки после обеда. Я их еще раз прочитаю и попробую определить, есть ли тут хоть крупица правды. Тогда и посмотрим, подпишу ли я что-нибудь против этого англичанина или… — она выразительно посмотрела на гебиста, — против вас!

В столовой на видном месте сидела Нина Алексеевна, держа в руке наполовину съеденный огурец и задумчиво глядя в окно. На тарелке перед ней лежали бутерброды с сыром и колбасой.

— Все не могу забыть тот спектакль, — грустно произнесла она. — Никогда в жизни не видела ничего подобного… Знаете, и публика, и артисты… Да, такое пропускать нельзя!